Вольфганг Шрайер - Лисы Аляски

Харрис подошел к противоположному борту и посмотрел в иллюминатор. Нет, полоска земли по — прежнему находилась слева. Тогда почему же Лесли и Хестер оказались не там, где им следовало быть? Харрис лихорадочно искал ответа на этот вопрос, пока не осознал очевидное: через иллюминатор левого борта он видел не капитана и штабс — сержанта с их надувной лодкой, а совсем чужих людей и чужую лодку.

Это открытие ошеломило Харриса. Прошло несколько минут, пока он взял в руки микрофон и попытался установить с Лесли связь по радио. Пусть Джим скажет, что ему теперь делать. Однако Лесли не отвечал. Харрис сообразил, почему товарищи не слышат его: в этот момент они, очевидно, беседовали друг с другом, а рация лежала на дне лодки… Вот никто и не отозвался на его позывные.

Лейтенант схватил в руки бинокль, вытащил его из футляра и навел на незнакомцев. При этом у него так дрожали руки, что он был вынужден опереться на локти. В поле его зрения попали сначала трое, потом четверо, пятеро. А то, что он принял было за надувную лодку, оказалось башней подводной лодки, находившейся в полупогруженном состоянии. Изображение дергалось перед глазами, и Харрис вынужден был отнять бинокль от глаз. Дышал он с трудом.

Лейтенанту часто приходилось слышать, что русские подводные лодки самые большие и современные в мире. На базе Айси кейп рассказывали, что они могут совершать длительное плавание подо льдами, а затем неожиданно всплыть возле побережья Аляски, обстрелять его ракетами, высадить специальный десант и снова уйти под лед, где их никто не сможет преследовать. А ледяные поля, дрейфующие в Арктике с очень малой скоростью, угрозы для подлодки, находящейся на глубине не менее тридцати футов, не представляют. С такой глубины нетрудно обнаружить свободную ото льда воду и всплыть на поверхность, если это потребуется. В прошлом артиллерия базы не раз открывала огонь по подводным лодкам красных, но, насколько помнил лейтенант Харрис, каждый раз все кончалось тем, что командиры орудийных расчетов получали взыскания, а в районе обстрела в ходе последующих поисков обнаруживали лишь дохлую рыбу да тюленей. По этому поводу на базе рассказывали массу анекдотов… Но то, что он увидел сейчас собственными глазами, не сплетня, не анекдот, а горькая действительность.

Харрис задумался: что же теперь делать? Во рту у него появился неприятный привкус. Насколько он мог судить, подводная лодка находилась на таком расстоянии от самолета, что не заметить его там не могли. В столь неожиданной ситуации реагировать надо было быстро, ведь командир подводной лодки в этот момент скорее всего радировал вышестоящему морскому начальству о своих наблюдениях и спрашивал разрешения подплыть к льдине с самолетом как можно ближе…

Лейтенант почувствовал, что его трясет. Казалось, кто — то невидимый забрался в черепную коробку и изнутри с силой давит на глазные яблоки, касается оболочки Мозга. Он подумал было, что русские моряки вряд ли двинутся к самолету на лодке — амфибии, ведь им пришлось бы переправляться с льдины на льдину. Хотя на все это требуется не так уж много времени…

Решение надо было принимать как можно быстрее. Русские, конечно, попытаются захватить самолет. Его же задача заключается в том, чтобы воспрепятствовать этому. Жаль, что он болен. Он вспомнил, как штабс — сержант Хестер сказал перед уходом: «…Нужно подготовить самолет к уничтожению. В руки русских он ни в коем случае попасть не должен». А может, это сказал Джим? Или Хестер? Кажется, Хестер, хотя в данной ситуации это не имеет значения. Главное — вовремя уничтожить результаты замеров. Будет лучше, если русские вообще не узнают, чем они занимались…

Сердце резкими толчками гнало кровь в голову. Лейтенант чувствовал, как она приливает к шее и вискам. Превозмогая боль, он открыл специальную камеру и выхватил из нее отснятую фотопленку и документы, хранившиеся в стальном сейфе. Это была целая охапка целлулоидных и бумажных листов.

«Куда же все это деть? — билась в голове тревожная мысль. — Сжечь? Но где? Электропечь не работает, разводить костер в самолете нельзя. А фотопленка горит только на открытом огне…» Харрис вспомнил о примусе и решил разыскать его. Но пока он его искал, подводная лодка успела скрыться.

Харрис вновь почувствовал, как чья — то незримая рука вторглась в его голову и начала давить на глазные яблоки, стараясь поплотнее прижать их к черепной коробке. Боже, какая боль! Какая ужасная боль!