Виктор Ерофеев - Время рожать. Россия, начало XXI века. Лучшие молодые писатели

С тех пор дедушка то просился в больницу, то — из больницы. То ему пить, то — писать и какать. Родители ходили с открытыми от отчаянья ртами.

После ужина я пошел провожать дочь генерала в Париж. Она жила в роскошной гостинице на Распае, бывшей штаб-квартире Гестапо. Было еще время взять последний RER.

— Сося, — сказала мне Катя, — только негры ездят в RER!

Перед тем, как заснуть, я подумал, что если она снимается в порнографии, с ней надо трахаться, а не есть кролика.

— Elle est insupportable, — объявила Сося утром, уходя реставрировать.

— Больше ее не надо, — сказал Сося в желтом деканском галстуке.

Париж, конечно, пресный город, но в нем тоже кое-что есть. Мои друзья по университету презирали эти места за буржуазный разврат. Я взял у них адрес.

— Хочешь, настоящий притон? — позвонил я Кате. — Где трахаются.

— Не верю, — сказала она, — приезжай.

Она спустилась в холл гостиницы в черном маленьком платье.

— Тебе уже есть двадцать один год?

— Вчера исполнилось.

Я не стал уточнять. Мы взяли такси. Я плохо знаю эту часть Парижа. Остров Сэн-Люи. Туризм-снобизм. Антикварные лавки с дикими ценами. Шел дождь.

— У вас тут классно идет дождь, — неожиданно обрадовалась Катя. — А что родители?

— Музыкант увел их в ресторан с журналистами из le Monde. Ностальгировать по советской Москве.

— Старички, — засмеялась Катя. — Я им не понравилась.

Таксист подвез нас к железной двери на узкой улице возле набережной. Мы позвонили по селектору. Нам открыли, не спрашивая. Мы сняли плащи в гардеробе, поднялись по лестнице. Дама приличного вида спросила наши имена.

— Фамилии? — переспросил я.

— Имена.

Мы назвались. Я заплатил за себя полтыщи. С Кати не взяли ничего.

— Какое у вас красивое платье, — сказала дама Кате.

— Нормальное, — сказала Катя.

Ее французский был из учебника. Такой никакой французский.

Заведение начиналось с бара. Сидели мужчины среднего возраста. Ничем не отличалось от других баров Парижа. Разве что хозяин за стойкой выдал свой румынский акцент. Он был припудрено-овальным, как всякий преуспевший румын. Девушка, ему помогавшая, с огромным декольте, сиренево накрашенными губами, говорила с португальским акцентом. Где-то дальше играла музыка. Ретро-старье.

— Ну, и где тут бардак? — спросила Катя.

Мы еще ни разу не поцеловались. Катя взяла стакан, мы пошли на разведку. Небольшие залы, по стенам стулья, это мне напомнило колонии вакансов в горах, где девушки сидят и ждут, когда пригласят. Встречались полуголые клиенты. Танцевали. Но дальше уже не залы, а темные спальни с безграничной кроватью. Мужчины стояли в очереди, дроча члены в резинках. Мы были самые молодые. Африканец подошел церемонно:

— Вы хотите потанцевать со мной?

— Хочу.

Она отдала мне свой стакан виски. Ко мне подсел другой негр, завел разговор о Бамако, у нее груди, он бизнесмен, черные колготки, платье взлетело, толпа поскакала, я со стаканами, я платье разложил на стуле, чтобы не помялось, ее поволокли в соседнюю комнату, я побежал за ней, ноги задрали, я только видел ее беспомощную попку, и она крикнула по-русски:

— Отстаньте!

Они кружились.

— Коля!

Я тут же прибежал.

— Извините.

Всех подвинул. Одни нехотя расходились, другие ломились, протягивали ей в рот свои члены.

— Да погодите вы! — отбивалась она. — Коля!

Я не мог пробиться. Она сама бросилась ко мне. Прижалась. Блин, расизм подвел, не могу с неграми, дура провинциальная, я же не из Москвы, лимита подзаборная, ты думаешь: папа — генерал, дай виски, никакой он не генерал, иди сюда, трахни меня, пусть, кто хочет, смотрит, так интереснее, обосратая, ноги небритые, только пусть не трогают. Колечка, ну, я же не лимитчица, у меня ларек с кофточками, блузки белые, никакая я не порностар, у меня не больше троих-то было, и то студенты, и один — с улицы, в Париж захотелось, деньги копила на шикарную жизнь, я из Нижнего, с автозавода, из Горького, где Сахаров, мой папа к нему ходил, его с работы турнули, ну чего, чего ты? у француженок нет таких сисек, я пошутила, лижусь я с суками, ведьма я с неопознанного объекта, я — мертвенькая, ты нюхни меня, втяни носиком, зеленый гной, видишь, стекает, шшш, я — носитель нового гнозиса, у меня папа — русский летчик, алло, заступник, пароль — промежность, пососи мне грудь, дай сюда, имею к тебе поручение, не понимаешь? пойдем, интересно, все надо попробовать. Мы встали. Народ бежал. Пробежал негр.

— Королева.

— Кто?

— Она с двадцатью запросто.