Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

Тут мы услышали приближающиеся торопливые шаги, а через некоторое время появился запыхавшийся Решут. Теперь вся наша бригада была в сборе, и мы могли отчаливать. Как бы подтверждая это, раздался гудок подходящего со стороны пирса буксира.

- Серый, чего так долго? – набросились мы на Решута. - Без тебя чуть не ушли!

- Да, Потап задолбал расспросами. Что, да как! – Решут быстро пожал протянутые ему на встречу руки. - Пацаны, жрать хочу как из пулемёта!

- Сейчас отойдём и сядем за стол. Давайте трап уберём, вон уже буксир подходит, - предложил я.

- Так чалки ещё нужно будет отдавать, - вмешался Сан Саныч. - Пускай Николай командует!

Николай выскочил из настройки, на ходу надевая на руки брезентовые рукавицы.

- Николай, помочь? – крикнул Валек.

- Не надо. Поранитесь ещё, - Николай махнул нам рукой. - Ныряйте в кубрик. Сейчас отойдём!

- Давай, хоть чалки скинем? – Сан Санычу хотелось вспомнить свою юность, прошедшую на далёкой сибирской реке Витим, где он еще, будучи школьником, подрабатывал летом матросом на катере.

- Ладно. Только верхонки надень, - и Николай кинул ему пару рукавиц, - а потом тогда трап затащите.

На корме, тихо отрабатывающего задним ходом, буксира, уныло маячили два матроса в замасленных спасжилетах на голый торс. Явно буряты по национальности они с буддистской невозмутимостью приняли от Николая верёвку и привязали за неё буксировочный трос. Шкипер стал выбирать верёвку через носовой клюз лихтера и, видя, что ему это даётся нелегко, на помощь рванули Валек и Решут. Я же принял чалки, которые Саныч сбросил с кнехтов на стенке. В общем, мы как могли, помогали нашему шкиперу – уж больно хотелось побыстрее сесть за стол. Два ящика барматухи давно нас заждались.

Наш переход на другой берег Байкала в посёлок Усть-Баргузин, по словам шкипера Николая, займёт не более суток и потому терять драгоценное время полной свободы нам не хотелось. Раз уж так получилось, что всю нашу бригаду командир отряда Потап решил отправить в ссылку в далёкий байкальский посёлок, то мы хотели воспользоваться нашей независимостью по полной программе. И поставленный во главе нашей банды комиссар Матвей ничего поделать с нами не мог. Парень он был неплохой, а главное как оказалось не глупый – противопоставлять себя бригаде здоровых балбесов он предусмотрительно не стал и смотрел на наши приготовления сквозь пальцы. Ещё днём мы заслали наших извечных гонцов Бича и Соловья в Листвянку и те вернулись с двумя сумками полными портвейна. Комиссар только вздохнул, когда мы мимо него затаскивали пойло на лихтер. Ему с нами ещё предстояло жить там в посёлке, и не просто жить, а работать и потому портить отношения с самого начала командировки он благоразумно не захотел.

Вообще-то наш стройотряд базировался в порту Байкал, небольшом посёлке в том месте, где Ангара с рёвом вытекает из великого озера. Приезжали мы сюда уже второй год, и нам тут очень нравилось. Часть отряда работала в порту грузчиками – порт Байкал был перевалочным пунктом для народнохозяйственных грузов, прибывших по железной дороге, – другая часть строила для порта пирс, отгораживающий акваторию порта от иногда бушующего озера-моря. Все заработанные деньги шли в общий котёл и делились в конце отряда согласно КТУ, коэффициента трудового участия – была такая примочка во времена развитого социализма. Работали мы много, практически без выходных, но пачки купюр, которые в конце сентября нам раздавал командир, были солидными, и за это стоило три месяца поломаться. Несмотря на тяжёлую работу и хронический недосып мы, тем не менее, никогда не пропускали возможность сходить на танцы, которые в посёлковом клубе по субботам и воскресеньям проводил опойного вида мужичёк, которого мы беззлобно прозвали «диск-жокей». А какие танцы без спиртного? Здоровые, 19-21-летние парни, да чтобы не выпили перед танцульками по паре стаканов разведённого питьевого спирта (а в сельмаге посёлка кроме этого напитка ничего отродясь и не было) – нонсенс! Раскрашенные как матрёшки, одетые в болоньевые куртки, тренировочные штаны с лампасами и резиновые сапоги местные дамочки и сами приходили на встречу со студентами из далёкого волжского города, конкретно приняв на грудь. Вот собственно из-за этих чрезмерных возлияний перед танцами наша бригада и отправлялась в командировку (ссылку?) в далёкий посёлок Усть-Баргузин.

Один из «танцевальных» дней совпал с днём рождения члена нашей портовой бригады, весёлого парня, которого мы называли Мизик. Этот пацан всем был хорош, работал, как черт, но имел один недостаток – абсолютно не умел пить. Нет, выпить-то Мизик как раз мог много, благо здоровье и комплекция позволяли, но спиртное на него действовало угнетающе, мягко говоря. Когда «планка падала» к нему лучше было не подходить, а тут как назло на танцы зарулил наш командир отряда. Ну, и Мизик выступил на него по полной программе. Командир сразу же вспомнил, что в отряде «сухой закон», и на следующее утро поставил вопрос ребром: или он отправляет Мизика домой с письмом в деканат, а это означало автоматическое отчисление нашего товарища из института, или мы всей бригадой едем в Усть-Баргузин и там работаем на разгрузке две недели. Сами понимаете, что мы выбрали второе. Почему эта командировка считалась Потапом наказанием, мы поняли только когда прибыли в этот самый Усть-Баргузин, а поначалу мы даже радовались, что вырываемся на вольные хлеба, под надзором одного только комиссара, которого мы, если говорить честно, ни во что не ставили.