Андрей Никулин - Я - АЛКАШ

Рыжий, Длинный и Добрый возвращались домой в отличном настроении. С утра они объездили крышуемых коммерсантов, собрали дань, и теперь можно было расслабиться по полной программе. В салоне «девяностодевятой» гремела музыка, братки шутили и со смехом вспоминали, как припугнули провинившегося коммерса и скачали с него лавэ гораздо больше, чем планировали.

- Ну, ты его здорово загрузил, - ржал довольный Рыжий, - повёлся лох по-полной! Будет, сука, теперь знать, как наёбывать!

- Да я вообще в следующий раз ему ухо отрежу, пидару, - басил Длинный.

- Блядь! Смотри, пацаны, наш клиент, кажется! – сидящий за рулём Добрый резко дал по тормозам.

Машину занесло и выкинуло на тротуар. Она остановилась буквально в метре от идущего и ничего перед собой невидящего человека в майке и домашних тапочках.

…Он не понимал, что хотят от него какие-то люди, затаскивающие его в машину. Люди что-то кричали, о чём-то спрашивали, но Он только улыбался и сжимал в руке нательный крест…

- Как он съебать-то сумел?! – Добрый недоумённо покачал головой, - Я за парнями поеду, а вы тут поспрошайте нашего другана.

- А хуйли его спрашивать! - и Длинный развернувшись, ударил сжавшегося человека ногой в грудь.

- Щас отпиздим, а потом отъебём хором, - поддакивал Рыжий.

- Давайте сначала я парней пригоню, и тогда решать будем, - Добрый вышел из гаража, куда они привезли беглеца, и сел в машину.

Оставшиеся братки ещё по разу продемонстрировали каратистские навыки, потом заперли гараж и вышли на улицу покурить. Человек поднялся с бетонного пола и сел на валявшуюся покрышку, ни боли, ни холода он не чувствовал.

… Вдруг в углу гаража Он увидел свою жену. Почему-то внешне она была совсем, как тогда, когда ходила беременной их дочерью. Та же причёска и, то же клетчатое платье-распашёнка, облегающее надутый живот. Жена смотрела на него и плакала. Он вдруг чётко понял, что её изнасиловали, Он почему-то точно знал это. Он вскочил на ноги и бросился к дверям гаража. «Суки! Сволочи! Откройте! Я убью вас!», - Он кричал, не слыша своего голоса. Двери открылись и на него опять посыпались удары, но Он ничего не чувствовал, кроме злобы, осознавая своё бессилие…

- Братан, а у него по ходу крыша поехала, а? – Рыжий глядел, как человек ползает по полу гаража на четвереньках и плачет.

- Хуй его знает, - Длинный опустил, занесённую для удара ногу и зло сплюнул, - Давай парней подождём, а то гикнет ещё. Возись с ним потом.

Я не гикнул и в себя пришёл уже под вечер того же дня. От греха подальше бандиты отвезли меня за город и поместили на каком-то складе. Ночь я провёл под неусыпной охраной молодого бандита, который держал меня на прицеле старенькой двустволки. К утру я почти всё вспомнил и, прокрутив в голове всё со мной происшедшее, понял, что хватанул «белочку».

Ближе к полудню приехали бандиты, мы расселись по машинам и рванули в столицу нашей Родины. Всю дорогу братки навязчиво интересовались, как я себя чувствую и больше пальцем не трогали. А через сутки я уже, как ни в чём не бывало пил коньяк в ресторане Измайловской гостиницы.

То, моё самое первое «помутнение сознание», скажу честно, повергло в шок ни столько братков, сколько меня самого, правда, я как мог, старался не показывать виду, что взволнован не меньше их. Хотя надо полагать случившийся срыв помог мне избежать ещё больших проблем. С кредитом у братков не клеилось, а выводить меня на сцену они побоялись, наверняка, вспоминая мои безумные глаза и неадекватное поведение. А если бы я перед работниками банка закатил бы такой вот концерт? В конце концов, бандиты решили избавиться от меня по-тихому, предложив заплатить отступные. Деньги нашла жена, и я распрощался с ребятками из Татарстана навеки. По крайней мере, я так думаю.

А вот «белочка» меня стала посещать регулярно. К тому же ещё прибавилась и алкогольная эпилепсия. Я стал падать на улице и хорошо, что хоть при большом скоплении народа и не на проезжей части. Меня приносили домой, и я с трудом мог вспомнить «кто я» и «где я». Уже когда я стал пить «запланированными» запоями (что это за зверь и с чем его едят, об этом немного позже), то предвидя скорое наступление «делирия» я отправлялся в психушку и уж там, в спокойной обстановки и под присмотром врачей, переживал эти уходы в параллельные миры. Приходя в сознание, а порой и во время «сеанса», так сказать, я даже пытался записывать всё увиденное и ощущавшееся там, за чертой. Исписывал целые тетради, правда, вот потом с трудом мог прочитать написанное.