Александр Трапезников - Похождения проклятых

— Вы ведь жилец этого дома? — спросила у меня бабешка, тыча микрофон в зубы. — Вы спали, когда начались толчки? Как вы успели выскочить? Что чувствовали? Кто-нибудь из вашей семьи остался? Вам нужна медицинская помощь? Зачем вы захватили с собой герань?

На экране телевизора я открыл рот, как рыба на берегу, но ответить ничего не успел. А очень хотелось. Послать бабешку куда подальше. Хотя я и не сторонник матерных слов. Но передо мной лежали развалины моей квартиры. И еще были слышны стоны из-под бетонных плит. Там уже вовсю работали спасатели из МЧС.

— А вот и мэр, мэр приехал! — заверещала теледеваха и бросилась к кавалькаде черных машин.

Алексей встал и выключил телевизор.

— Сам Хозяин Москвы, собственной персоной, — произнес я. — Уважает погорельцев. Может, теперь и компенсацию выпишет. Аж в одну тысячу долларов. А где жить-то?

— Мы с вами уже знаем, кто подлинный Хозяин Москвы, — уточнил Алексей. — Даниил Московский. А жить, думаю, пока сможете и здесь. Владимир Ильич ведь не возражает. По-моему, очень славный и добрый человек.

Владимир Ильич — это не тот, который Ленин, а совсем даже наоборот — мой сумасшедший пенсионер сверху, Володя. Он вовремя подвернулся, когда мы стояли возле развалин четырех этажей нашего дома. Я тогда еще спросил у Маши:

— Куда теперь-то? Это ты во всем виновата. От тебя одни неприятности.

— Ко мне нельзя, — отрезала Маша. — Я под колпаком. И вообще, можно сказать, в бегах. А дом твой давно пора было сносить.

— Но не так быстро, — возразил я и поглядел на Алексея.

— Ко мне тоже невозможно, — ответил он. — Я ведь сам из Киева, а в Москве временно, жил у Маши. Но в свете последних обстоятельств там нам появляться не рекомендуется.

— Мы хотели некоторое время перекантоваться у тебя, — добавила она.

— Вот и перекантовались, — угрюмо сказал я. И тут откуда-то вынырнул Володя — в разного цвета и формы башмаках и лыжной шапочке на голове.

— Ну, это дело поправимое, — произнес он. — Не горюйте. Моя квартира ведь тоже разрушена — и черт с ней! Я никогда не был в ней счастлив. Зато есть другая, на 9‑й Парковой. Вернее, она не моя, а моей бывшей жены. Три года назад Роза вместе с сыном уехали в Израиль. А ключи оставили мне. Так что можно вселяться. И поскольку я бессребреник, то денег с вас не возьму. Мне главное — общение. Я ведь не Амвросий Медиоланский, чтобы всю жизнь молчать.

— А я и не знал, что у тебя есть сын, — недоверчиво сказал я. Хотя мы с ним частенько играли в шахматы и болтали о всякой всячине. — Ты что же — еврей?

— Это у Розы вся родня в секторе Газа. А у меня — с Поморья. Впрочем, хотел бы я быть евреем, да не получается. Я уж терся об них, терся, но никак не могу загадиться. Но знайте, что жидовство в России непременно разовьется поверх христианства и станет основной религией. Это вам не я говорю — Розанов. А я — лишь ретранслятор чужих мыслей. Человек-мэссидж.

— Он очень умный, — пояснила Алексею Маша. — Бывший физик-ядерщик. За его голову в Америке давали миллион долларов, но он не поехал. Теперь собирает милостыню на паперти.

— Да это я так, в шутку! — отмахнулся Владимир. — От нечего делать. Мне моей пенсии хватает. Просто интересно наблюдать людей. Какие они все разные… Когда расстаются с денежкой.

— Володя, а сколько вы нас сможете перетерпеть? — спросила Маша. — Неделю, месяц?

— Год, — ответил он. — И еще шесть дней. Потом наступит конец света. Я это физико-математически вычислил.

Алексей долго мялся, но все же задал мучивший его вопрос:

— Позвольте полюбопытствовать: а почему вы ходите в разных ботинках?

— А потому, чтобы меня об этом постоянно спрашивали, — отозвался Владимир и подмигнул ему.

Так мы оказались в его двухкомнатной квартире на 9‑й Парковой. Была она вся в пыли и паутине, но вода из кранов текла и лампочки горели. Запах только стоял какой-то кисло-сладкий, словно где-то под диваном лежал труп, забытый перед отъездом в сектор Газа. Но оказалось, что это всего-навсего полмешка с картошкой. Точнее то, во что она превратилась за эти три года.

— Типичная еврейская помойница, — выразилась Маша, первым делом выбросив гнилой картофель в мусоропровод. Потом взяла веник и принялась наводить порядок. Но очень быстро утомилась и села рядом с нами смотреть последние теленовости. Сам Володя к этому времени вернулся на развалины, в надежде собрать кое-что из своих вещей. Мне на мои вещи было плевать. Кроме того, наш разговор с Алексеем еще далеко не был закончен…