Коллектив Авторов - Эта гиблая жизнь

В 1988-м году в Киеве ведущие учёные Союза обсуждали, как быть с загрязнёнными территориями Чернобыля. Скрябин был одним из подписавших тогда так называемую «35-бэрную концепцию». Суть её сводилась к следующему: если человек на загрязнённой территории набирает в течение 70 лет жизни меньше 3 5 бэр, значит, жить в такой местности можно, без всяких ограничений в питье, в сборе грибов, ягод и т. д. А набирающие свыше 35 бэр подлежат беспрекословному отселению.(Вспомним для сравнения дозы, обнаруженные при эндокринологических обследованиях больных детей, о чём говорилось раньше – 396 бэр, 738 бэр).

В 120 км от реактора, в селении с повышенным радиоактивным фоном, учёный купил вскоре под дачу один из покинутых домов и привёз туда свою семью с двенадцатилетней дочерью.

Анатолий Скрябин: «Я в политику – не играл. А говорил: „До 35 бэр нет никакой пороховой бочки живите нормально“. Но на митингах кричали: „Те, кто подписал концепцию, заслуживают расстрела!“ На всех сборищах пригвождают тебя к стенке – и всё.

Это – чистая политика была, которой не важна истина. Чернобыль, к сожалению, быстро стал картой в политической игре того времени. Заметьте: шум вокруг Семипалатинска возник тогда же, после Чернобыля. И не потому, что раньше было всё засекречено. Просто было прежде тоталитарное государство, по сути – монархия. Дали свободу – так сразу стали бороться между собой царьки за сферы влияния. Белорусский народный фронт, к примеру, имел свой определённый интерес – расшатать то правительство с помощью Чернобыля, обвинить в том, что оно ничего не делает, чтобы самим таким образом подняться к власти.

И мафия строительная имела возможность хорошо нажиться на большом отселении – гораздо большем, чем нужно. Тут интересы многих, на той демократической волне, слились в один мощный противовес нормальным вещам. На самом же деле на народ, живущий в загрязнённых местностях, им всем было, по крупному счёту, глубоко наплевать: они вышибали своё для себя...

Мы работали в Семипалатинске, участвовали в испытаниях атомного оружия и мирных. И я знаю эти дозы – кто и сколько получал. Но народ всегда верит в худшее. Не учёным с опытом исследований, а тем, кто им говорит: «Вы болеете, ваши дети умрут, будут мутантами». Взять, собрать все смерти, все раки – и отнести их все только за счёт испытаний? Как будто, не будь испытаний, никто бы вообще тут никогда не болел и не умирал. Глупости ужасные. На этой волне те, кто никогда радиации в глаза не видел, академиками стали! Они – в верхах. Ни стыда, ни совести».

А вероятность мутационных процессов до 35 бэр ничтожно мала. Мутации требуют очень высоких доз... Мы не берём площадку атомной станции, Тридцатикилометровую ту же зону, конечно. Но когда дозы невелики, тут картина другая: уехавшие – они на новом месте страдают, болеют, преждевременно умирают, оторванные от привычной жизни. Вот этот урон никто не оценил – тот урон, который нанесли народу делавшие на радиации свои дела ради собственных политических амбиций. Тут не радиационная, а уже социальная катастрофа нанесла куда больший вред. Многие уехали напрасно...

А совсем простые люди – они так и остались здесь, со своими проблемами, с повышенной радиацией, и до них не было никакого дела. Так вот: тем, кто здесь всё же остался – вот кому помогать надо! Помогать жить. И мы знаем, как это делать. Делаем... Люди сами теперь возвращаются на эти свои места. Всё приходит в своё изначальное состояние. Говорят: «Нам надо жить...»

Сергей Беспалый: «...Если он привык жить возле речки, то в Минске том же, переселённый – на него посмотришь: у него просто отняли часть жизни.

А в деревне Тульговичи – блокаду такую устроили, чтобы всех выселить. Ни магазина, ни больницы – ничего... Но оставшиеся жители создали там свою общину. Кто сильнейший был, выбрали его старостой. Он у них, как председатель колхоза, всё решает... Остались люди».

Анатолий Скрябин: «С чего начинается жизнь? Она начинается – с пионеров. Где безлюдная земля, рано или поздно там появляется кто-то Первый. Он пробивает тропу... Их выселяют с милицией, гонят – а они остаются. Возвращаются. Первые. Они, стойкие, убеждённые, наперекор всему жизнь восстанавливают. И они её возродят, вопреки нашим политикам. А нам надо быть вместе с ними – совместно бороться со всякими этими бедами и выживать».

Вот данные по Хойникскому району. Всего после аварии отсюда выехало более 18 тысяч человек. Прибыло за это время – 7 125.3а время после аварии в колхозах и совхозах района построено – 528 квартир, в г. Хойники – 395.