Хлоя Бенджамин - Бессмертники

Если бы Саймон произнёс хоть подобие извинения, Дэниэл простил бы его. Но Саймон не извинился. И если на то пошло, почти ничего не сказал. Спросил, как дела, будто и не было долгих лет разлуки. Дэниэл не понял, то ли и вправду случилось что-то серьёзное, то ли Саймон в обычном репертуаре — своеволен, скрытен, уклончив. Может быть, он и Дэниэлу позвонил в бездумном порыве, как когда-то махнул в Сан-Франциско.

— Саймон, — спросил тогда Дэниэл, — я могу тебе чем-то помочь? — Он и сам тут же уловил холод в собственном голосе, и Саймон вскоре повесил трубку.

«Я могу тебе чем-то помочь?»

Ни Саймону, ни Кларе ничем уже не поможешь. Прошлого не изменить. Зато, возможно, в его власти изменить будущее. Ирония в чистом виде: в тот самый день, когда Вруна Костелло предрекла ему смерть, он может её разыскать и добиться признания — пусть расскажет, как она использовала своих жертв. И пусть подобное никогда больше не повторится.

Дэниэл останавливает крутящееся кресло, отводит ладони от глаз, моргает от яркого электрического света. И, сгорбившись над клавиатурой, силится припомнить фразы из объявления ФБР. Там была фотография фургона, бежевого с коричневой полосой, список псевдонимов. И название посёлка в Огайо, какой-то там Мильтон. Он запомнил слово, потому что в университете читал «Потерянный рай». Ист-Мильтон? Нет, Уэст-Мильтон. Он ищет название в поисковике. Появляются ссылки: школа, библиотека, карта, где Уэст-Мильтон, обведённый красным, похож на Италию — тоже сапожок, только без каблука. Дэниэл жмёт на «Картинки»: старомодный центр, американские флаги на фасадах магазинов. На одном снимке маленький водопад, вдоль него лестница. Щёлкнув на фото, Дэниэл попадает на форум.

« Уэст-Мильтонские каскады с лестницей , — пишет кто-то, — находятся в запустении. Много мусора, а ступени и перила небезопасны».

Место укромное, здесь можно спрятаться. Дэниэл снова открывает карту. Отсюда до Уэст-Мильтона — десять часов на автомобиле. При этой мысли сердце заходится от волнения. Где сейчас Вруна, точно неизвестно, но вся деревушка занимает каких-нибудь восемь квадратных километров. Отыскать там старенький фургон не составит труда.

Из кухни доносится звонкая трель. В последнее время они так редко пользуются домашним телефоном, что Дэниэл не сразу узнаёт звонок. Им звонят только рекламные агенты и родня да иногда соседи. На этот раз, даже не глянув на определитель, Дэниэл знает: Варя.

— Ви!

— Дэниэл! — На День благодарения Варя не приехала, сославшись на конференцию в Амстердаме. — У тебя отключён сотовый. Хотела узнать, как дела.

Когда ему звонил Эдди, стоя на обочине шоссе, голос его прерывался, а Варю за тысячи миль слышно так хорошо, будто она рядом. Дэниэла выводит из себя её холодноватый тон, её манера взвешивать каждое слово.

— Я знаю, почему ты звонишь, — говорит Дэниэл.

— Хм. — Варя коротко смеётся. — Ну и что? — Наступает молчание, и Дэниэл даже не пытается его нарушить. — Чем ты занят сегодня?

— Хочу разыскать гадалку. Выслежу её и заставлю извиниться за всё, что она причинила нашей семье.

— Не смешно.

— Жаль, что тебя вчера не было.

— Я выступала с докладом.

— В День благодарения?

— Представь себе, в Голландии это не праздник. — Тон её стал высокомерным, и Дэниэла вновь захлестнула обида. — Как всё прошло?

— Отлично. — Не станет он ей ничего рассказывать. — Как конференция?

— Отлично.

Дэниэл полон гнева: раз Варя позвонила, значит, он ей всё-таки нужен, но не настолько, чтобы позвонить в обычный день, а уж тем более приехать. Она наблюдает с высоты, как он суетится внизу, и даже не подумает спуститься, вмешаться.

— Как ты умудряешься всё это помнить? — спрашивает он, прижимая к уху трубку. — В таблицу заносишь? Или держишь в голове?

— Да хватит тебе, — обижается Варя, и Дэниэл смягчается.

— Всё у меня хорошо, Варя. — Опершись о кухонную стойку, он потирает переносицу. — Всё будет хорошо.

После разговора он недоволен собой. Варя ему не враг.

Но ещё представится случай помириться. Подойдя к кухонной стойке, он хватает из плетёной корзинки ключи.

— Дэниэл! — слышен голос Герти. — Чем ты тут занят?

Его мать стоит в дверях. Она в своём неизменном розовом халате, с голыми ногами. Под глазами влажная, нездоровая синева.

— Прокачусь кое-куда.

— Куда?

— На работу. Осталось кое-какие дела закончить к понедельнику.

— В шаббат работать нельзя.

— Шаббат завтра.