Джеймс Миченер - Роман

— Хороший пирог не менее важен, чем твой знак.

И я извинялся:

— Эмма, я не это имел в виду. Я сравнивал два различных занятия: писание и рисование. А ты говорила о другом.

— Пойдем-ка лучше спать.

Глубоко погруженный в работу над своей рукописью и ежедневно беседуя по телефону с моими «ангелами», я неожиданно получил о себе известие извне. С утренней почтой в руках Эмма ворвалась в мой кабинет:

— Эй, мистер Знаменитость! Здесь о тебе статья с фотографией! — И она положила передо мной журнал, открытый на соответствующей странице. Там была моя цветная фотография.

Статья была не обо мне. В ней говорилось о радикальных изменениях в нью-йоркском книгоиздательстве, а написала ее молодая журналистка, на основе разных сплетен и слухов. Она взяла интервью и у миссис Мармелл, и у мисс Крейн, которые охарактеризовали меня как солидного маститого писателя. Услышав это, журналистка решила, что я подходящая фигура для ее статьи. Таким образом мне была предоставлена возможность узнать, что думают обо мне мои коллеги. И, конечно же, меня о готовящейся статье никто не предупредил.

Миссис Мармелл говорила обо мне следующее:

«Порой этот маленький немец напоминает мне айсберг. Создается впечатление, что ему все равно, что будет с его книгой после публикации. Но интерес его сразу просыпается, как только дело касается того, как книга будет выглядеть. Он хочет видеть обложку, оформление, узнать размеры и тип бумаги. Но, даже если он разочарован, он никогда не устраивает скандалов. Самое большее, что он может сказать, это: „А вам-то самой это нравится?“»

Я вспомнила о Йодере на прошлой неделе, когда один из наших авторов, работающий с другим редактором, назовем его Ренфорд, ворвался сюда с ругательствами. Я прервала этот поток, предупредив, что, если он не согласен с нашими требованиями, мы передадим его в «Саймон энд Шустер». И он заткнулся. Тут на меня напал хохот, ведь этот бык был ростом метр девяносто, а мой маленький немец (его рост — метр шестьдесят пять) никогда не повышает голоса. А ведь результаты продаж таковы: последней книги Ренфорда было продано сто восемьдесят экземпляров, а последнего романа Лукаса — около миллиона. И мне хотелось сказать этому крикуну, что он не заслужил даже права вот так вкатываться ко мне в кабинет.

Но я промолчала. И знаете почему? Йодер стареет, и никто не знает, кто будет нашим следующим лидером. Может статься, и этот верзила. В нашем деле предсказание — дело неблагодарное.

Я думаю, Йодер лукавит, делает вид, что ему все безразлично. Когда на прошлой неделе за ленчем я сказала ему, что, возможно, японо-израильская кинокомпания захочет снять фильм по его роману «Изгнанный», его глаза загорелись. Я была так счастлива, увидев, как он наконец дал волю своим эмоциям, что заорала во все горло. В ресторане даже все на нас обернулись. Но его это вовсе не смутило, он спокойно поднял свой бокал в ответ на тост, который нам предложили. И радостно улыбался в течение всей трапезы.

Позже он сказал мне: «„Изгнанный“ очень много для меня значит. Если эта компания действительно хочет сделать хороший фильм, честный и правдивый во всех деталях, без дешевых шуток об амишах, не запрашивайте с них слишком много за права на экранизацию. Издательское дело цементируют такие люди, как мой маленький немец.»

У мисс Крейн обо мне было несколько иное мнение: «Лукас Йодер — это особый разговор. Я никогда не обращаюсь к нему по имени. Когда-то я попробовала это, так он даже вздрогнул. Думаю, это потому, что он из меннонитов, а они чувствуют себя неловко, когда посторонняя женщина ведет себя в их присутствии так фамильярно. И он никогда не называет меня Хильдой, всегда — мисс Крейн. Не очень-то уютно, сидя напротив него, объяснять все то, что я сделала для него и его книг, а в ответ получать только молчаливые кивки. Но как-то однажды, когда я показала ему обложку немецкого варианта издания „Нечистой силы“, он воскликнул: „Да, это настоящая обложка!“ Когда я спросила, что его так привлекло, он ответил, что название они изобразили теми самыми готическими буквами, какие использовали в своих художествах немцы Пенсильвании. Он постоянно изумляет меня. Не позволяет публиковать отдельные главы из романов, то есть отказывается рекламировать свои произведения таким образом. Но он отвечает на все письма, какими бы бессмысленными они ни были. Когда же я попыталась объяснить ему, что это пустая трата времени и денег, он удивился: „Мисс Крейн, насколько я знаю, каждый, кто посылает мне письмо, купил хотя бы одну из моих книг или взял ее в библиотеке. Моя задача вдохновить его или ее прочесть и следующую“.