Сергей Кузнечихин - Игры на интерес

– Болеет жена. Тяжело болеет, – промямлил он.

– Извини. Я тут со своими глупостями.

– Пойду, пожалуй.

Что-то жалкое было в её взгляде. То ли виноватое, то ли испуганное. И грудь под тонким шёлком японского халата была неспокойна.

– Давай на посошок, и завалюсь спать, устала как собака.

Открыв квартиру, Владимир Иванович, не раздеваясь, шагнул к телефону. Поставить условие о непременном выборе он забыл, но привезли полную машину. Последняя из них ещё не успела выбраться на показ, а он уже определился. Подобных женщин он никогда не видел с близкого расстояния, словно привезли её из другой эпохи – барыня, выгнанная революцией с шумного бала и брошенная в бордель. Огромные глаза, впалые щёки, надменный рот. Поглядывая с усмешкой на нервных конкуренток, она держалась за неприкрытую дверцу машины, дожидаясь, когда можно будет нырнуть в теплое кресло иномарки. Отдаться работе она явно не жаждала и не сразу поняла, что выбрали не кого-то из молоденьких и наглых, а её.

В лифте он успел рассмотреть, что в бальзаковском возрасте она пребывает не первый год, но именно это и придавало ей особый шарм.

Увидев на столе водку, она презрительно скривила губы.

– Пойло?

– Извините, в следующий раз возьму что-нибудь поблагороднее.

– Надеетесь на продолжение отношений?

– Всякое может случиться.

– Не обольщайтесь, бесплатно я не раздеваюсь уже давно.

Презираемый напиток не застоялся на столе. Рассеянно вылила водку в себя и молча уставилась в пустую рюмку. Бледное лицо стало совсем неподвижным. Большие тёмные глаза были открыты, но казалось, что она спит.

– Может, еще по одной? – осторожно спросил Владимир Иванович.

Гостья вздрогнула, мутно и неузнавающе посмотрела на него. Водку она запивала водой, закуску словно не замечала, но он уже понимал, что виновата в этом не скудность его стола. Беглый портрет вырисовывался, но хотелось заглянуть поглубже, туда, где пряталось самое потаённое.

– И как давно не раздеваетесь бесплатно?

– Возраст пытаетесь вычислить. Не советую. Пожалеете потраченные деньги.

– Жалей не жалей, всё равно не разбогатеешь, – изображая из себя бесшабашного кутилу, отмахнулся Владимир Иванович, – и всё-таки чем до этого занимались? Были актрисой?

– Спала бесплатно. Сначала с одним мужчиной, потом с разными. Но это были настоящие мужчины, из тех, которые не покупают женщин, а завоёвывают. Покупают только слабаки, вроде вас.

Оскорбление совсем не задело его. Оно пролетело мимо и ударило по каким-то другим мужчинам, могло зацепить и его, но не сегодняшнего, а того, который писал диссертацию. А теперь оно его только развлекало. Он не жалел, что выбрал именно эту женщину, обозлённую и кичливую. Выслушал обличительную тираду и жестом показал, что надо идти раздеваться. Ему даже хотелось, чтобы у неё было дряблое тело, и это предчувствие возбуждало.

Телефонный звонок застал их в постели. Дама, забыв недавнюю спесь, заискивающе предложила продлить встречу. Дальше стало неинтересно, и он сослался на пустой карман, чтобы к несчастной возвратилось чувство превосходства, пусть тешится. Хотелось, чтобы ушла аристократкой.

Проводив её, вспомнил, что единственное слово, которое она произнесла с теплотой, было её собственное имя: Таисия.

Обсуждать предложение по телефону Игорь отказался, обещал заглянуть вечером, а приехал через неделю, замотанный, не в настроении. Выслушал без интереса. Владимир Иванович протянул ему список приборов, заранее составленный и даже отпечатанный. Бегло глянул и положил в сумку.

– И как ты себе это представляешь? Буду кататься по предприятиям и предлагать, а не купите ли вы у меня лабораторные весы или фотоэлектрокалориметр? – Длинное и не всем понятное слово «фотоэлектрокалориметр» он выговорил с особой интонацией, смакуя его неблагозвучную громоздкость.

– Товар всё-таки ходовой.

– Заблуждаешься. Ты здесь мохом оброс и не учитываешь главную тенденцию: производство сегодня не расширяют, а сворачивают. И вообще, разовые сделки – это постоянная трата нервов, бензина и времени.

– Значит, ничего не получится, – обречённо вздохнул Владимир Иванович, удачно сложенная конструкция, в которую он успел уверовать, рухнула ещё до испытаний.

– Почему же, будем пробовать, надо помогать товарищам.

– Особенно бедным родственникам, – поюродствовал он, чтобы скрыть бурную благодарность, сознательно принижая себя.