Евгения Кайдалова - Ребенок

Что же такого неприемлемого таило в себе предложение Софьи Львовны? Я видела, что она совершенно искренна в желании взять Илью на себя, и была уверена, что бабушка станет обращаться с ребенком куда лучше, чем мать. Мое желание сбежать из дома на работу исполнялось совершенно волшебным образом, а в придачу я получала еще и деньги, которые не нужно будет отдавать няне. Ребенок будет расти ухоженным и радостным, без моих криков и детсадовских болячек, но шестое чувство ясно внушает мне, что соглашаться нельзя. Что же не так? Что же не так?

Кажется, я догадалась что. За все хорошее приходится платить, если не деньгами, то чем-то еще. Отдавая Илью Софье Львовне, я попадала от нее в строгую зависимость. Нет, она не станет делать мне выговоры за неприбранную комнату и недожаренные котлеты (не тот человек!), но получит надо мной полную власть. Пока что мы с ней в прекрасных отношениях, но малейшая ссора – и… с кем же я оставлю ребенка? А ссоры непременно будут – как им не возникать между обычными живыми людьми?

Человечество создало немало легенд о том, как люди, просившие у Бога некой огромной милости, приносили ему потом в жертву самое дорогое, что у них было. Я положу на алтарь только что отвоеванную свободу. Софья Львовна будет решать, можно ли мне в эту субботу пойти в кино или лучше посидеть дома. Софья Львовна, а отнюдь не начальство, будет отпускать меня в командировки или отменять их. А самое страшное то, что все возрастающая моральная задолженность перед Софьей Львовной не даст мне морального права разорвать отношения с ее сыном.

Я еще раз взглянула на Антона, играющего с ребенком, и поняла, что смотрю на него как на старую фотографию: с грустной полуулыбкой, но без душевной дрожи. Долго ли мы сможем протянуть вместе, если один из нас превратился для другого в воспоминание?

Я наконец-то смогла взглянуть на Софью Львовну. У той на лице было недоумение: почему я так долго решаю, принимать ли драгоценнейший подарок? Как бы объяснить ей, что дорогие подарки очень обязывают, а для того, чтобы начать путь к вершине, я должна быть вольной птицей? Нет, не объясню. Но я должна ей что-то ответить…

– У меня к вам встречное предложение.

Сама не знаю, откуда возникли эти слова – их не было у меня в голове. Видимо, они, как и строки написанного когда-то сочинения, пришли по наитию, минуя мое сознание. Софья Львовна напряженно ждала.

– Хотите, я подарю вам ребенка?

Да, такого она не ожидала. Впрочем, я тоже. Я же объясняю вам, что в этот момент не отвечала за свои слова, а просто выговаривала то, что приходило мне на язык откуда-то свыше.

– Как – подаришь?

– Вы говорили, что с Ильей у вас появится в жизни новый смысл. Вот пусть он и появляется, только без меня. Антон у вас единственный ребенок – считайте, что родился второй!

Я даже улыбнулась, это безумное предложение далось мне удивительно легко.

Софья Львовна так и не могла осознать, что же я имею в виду.

– Ты хочешь оставить его мне и жить в другом месте?

– Именно так.

– И… ты будешь только навещать его по выходным?

– Нет, он будет целиком и полностью ваш. Если хотите, можем оформить официальное усыновление.

– Инна, ты понимаешь, что говоришь?!

– Да. Не бойтесь, я в здравом уме и твердой памяти.

– Я не знаю, не знаю… не могу понять. Да нет, не может быть, ты шутишь!

– Я говорю совершенно серьезно.

Софья Львовна нервно переплела пальцы.

– А как же Антон? Он будет с тобой согласен?

– Это мой ребенок, мне и решать.

– Но вы же с Антошей – одна семья!

Я горько рассмеялась. На лицо Софьи Львовны пришло выражение ужаса. Я ее прекрасно понимала: у нее на глазах рушился недавно обретенный, но успевший стать родным и привычным мир. Муж и сын, внук и невестка, все – в одном большом и радостном доме, а она согревает всех душевным теплом и поддерживает советом. И вот у идиллии подломилась опора… Хоть я ничего и не могла поделать, мне было больно за Софью Львовну: ведь я как никто другой знала, что испытываешь в момент крушения твоего мира.

– Значит, вот как… – произнесла наконец она. – Что ж, что ж…

– Так получилось. Я бы тоже хотела, чтобы мы могли остаться одной семьей.

– Я понимаю.

Разговор повис в воздухе. Дядя и тетя Антона закончили прополку и теперь разводили в банках удобрения, некрасивая девушка присела на веранде с книгой, а Илья с Антоном с обоюдным увлечением раскапывали кротовый холмик.

– Хорошо, – справившись с собой, смогла произнести Софья Львовна, – ты уходишь от мужа… от Антона – всякое бывает, хотя мне казалось… Но от ребенка ты не можешь уйти.