Арсений Несмелов - Литературное наследие

Вы знаете — это бывает, —
Проснешься внезапно, и вдруг
Оно на тебя наплывает,
Как медленный потный испуг.

Не знаю, что это, откуда,
Но мнится в мгновения те:
Огромное темное чудо
Крылами шуршит в темноте!

Конечно, нервозность, припадок,
Усталости, мнительный вздор,
Но как упоительно сладок
Тоску отпускающий вздох.

Так, значит, минуты не вышли
Идти на поклон к палачу…
И руку положишь: “стучишь ли?”
И сердце ответит: “стучу!”

Опять чертил в уме скелет сонета
(Не пел — о, нет! — скорее рисовал),
Бросая рифм тяжелые монеты
На пятистопных строчек перевал.

И темный вяз в твое окно кивал,
И говорил и ветром пел: “Во сне ты,
Как Дант и Тасс, как строгие поэты,
Пронесшие над миром свой кимвал”.

И счастлив ты, что мир тебя не знал,
Что всё твое (и яростные пятна,
И голубая сердца белизна)
Там, в стороне, отложено опрятно.

Ты жизнь прошел сомнамбулой. Из сна
Ведомый в сон своей мечтою статной.

I

Должно быть, библейский Давид
Играет на облачной арфе, —
У моря мечтательный вид,
А солнце в коричневом шарфе.

Зюд-вест, укачавший апрель,
Целует лиловую почку,
И стебель, царапая прель,
Сверлит осторожную точку.

В бегущих ветвях, на юру,
Бумажно белеет береста,
И я никогда не умру,
И это, как молодость — просто!

Уж и это ль не мученье,
Пятаки зажав в руке,
От тюрьмы до управленья
Тарахтеть в грузовике!

Натрясешься на подножках,
Обобьешься об углы,
А ведь крошечные ножки
Так игрушечно малы.

Но еще трудней и горше
Деловито хмурить бровь,
Если щеки билетерши
И без краски красит кровь.

Если взоры как озеры,
Если нежный ласков рот,
Если так томит нескорый
Этих дней круговорот.

Если платье вечно в дырах,
Если, нагло и таясь,
Молодые пассажиры
Не спускают с Веры глаз.

Эти взгляды, точно руки,
Вмиг обшаривают всю…
Знает Вера эти штуки
И не спустит “карасю”.

Некий старец для прогулок
Полюбил трясучий “Форд”,
Только старцу не поддуло,
Отскочил, паршивый черт!

Он сюсюкал: “Одуванчик!
Умоляю об одном:
Разрешите в ресторанчик
Прокатить на легковом!”

И отменно отхлестали
Злые лапки старика,
И шоферы гоготали,
Ухватившись за бока.

Но… не все же в мире плохи,
И не так уж скверен мир:
Не напрасно тратит вздохи
“Симпатичный пассажир”.

Он студент, и вечно с книжкой,
Двадцати, не больше, лет:
Замечательный мальчишка,
Исключительный “предмет”!

Летний ветер, вей и вейся…
Задуши летящей тьмой!..
Старый “Форд” в последнем рейсе,
Громыхая, мчит домой.

Город душный, город темный
Весь закутан в синий тюль,
И шофер, в тебя влюбленный,
От тоски теряет руль.

Жизнь шофера страстью смята,
Муке будет ли конец?..
Для тебя ушел с “Фиата”
Этот рыжий молодец.

Но Веренку что за хворость?
Пусть дрожит еще сильней!..
Для него ль на третью скорость
Бросить скачку юных дней.

Завтра снова на подножке,
С черной сумкой у бедра,
Будешь маленькие ножки
Мучить с самого утра.

Затрясется “Форд”, качая
На скамьях угрюмых нас,
И хитришь, не замечая
Молодых влюбленных глаз.