Алексей Ратушный - Счастливые камни моего деда. Литературное наследие П. И. Ратушного

© Алексей Ратушный, 2020

© Порфирий Илларионович Ратушный, 2020

ISBN 978-5-0051-4826-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Счастливые Камни моего деда

Алексей Ратушный

Мне всегда хотелось издать эту книгу вновь. В память о бабушке, маме, Роне, Мише. В память о 1959-ом годе, годе рождения Алёши Кремлёва и Ильи Кормильцева.

В память о дедушкиной версии малахитовой шкатулки.

Они с Павлом Петровичем Бажовым дружили.

Состояли в одной писательской организации.

Тётя Рона и мама рассказывали мне то, что помнили сами.

Понятно, что память Роны была богаче на воспоминания.

Дедушку арестовали и расстреляли когда маме едва-едва исполнилось десять лет.

Рона была на шесть лет старше.

Рона родилась ещё ДО возникновения Советского Союза – 15 августа 1922 года, в Киеве.

Мама умрёт ПОСЛЕ распада Советского Союза 21 октября 2004 года в Екатеринбурге.

Из всех членов семьи деда на момент ареста только моя мама проживёт дольше, чем существовал СССР!

СССР прожил 74 года

Мама прожила 76 лет.

Бабушка прожила 69 лет.

Дед прожил 51 год.

Миша прожил 50 лет

Рона прожила 40 лет

Жорик (сын Миши) прожил 20 лет.

Сегодня я представляю Вам очерки и рассказы моего деда из сборника «Счастливые камни».

Обратите внимание на последний – совсем коротенький рассказ – «Старуха»!

А еще на совсем короткий рассказ «Душа»!

В издании 1959 года вы их не найдёте!

Почему?

Может быть издатель стремился повторить издание строго очерков?

Не уверен.

Сейчас порой смотрю всякие конкурсные выступления певцов и кастинги.

Иногда встречаются такие исполнители, что с первых секунд понятно: СУПЕР!

Вот эти два рассказа по страничке каждый – из этой самой серии!

Как только он слышал похоронный звон, бросал все и спешил к церкви. Там он с благолепием подпевал сиплым тенорком:

«Святый боже, святый крепкий…»

На припухших от пьянства его глазах дрожали слезы.

В летний ли зной или в зимние бураны за гробом он шел с пепокрыгой головой, и лысина его, окаймленная венчиком седых волос, лоснилась от грязи.

Усерднее всех, до поту, работал он на могиле заступом. Но зато настойчивее других попрошаек просил он на поминках водки.

Он говорил родичам покойника:

– За упокой души новопреставленного раба божия, пожалейте ДУШУ живую!..

И вот за это его прозвали «Душа». [105]

Кроме похорон он в харчевне Степаныча зарабатывал водку пением, танцами. Душа был уже стар. Плохо видели хмельные глаза. Дрожали пьяные руки. Облысела голова. Морщины избороздили лицо и шею. Но сохранились, как в молодости, прекрасные крепкие зубы.

Посетители кабачка говорили:

– Закусишь стаканом, – дадим водки…

И Душа пил водку, закусывая стаканом. Хрустело стекло. Скрежетали зубы, дробя стакан, а лицо Души было равнодушно и бесстрастно.

Так как покойники в городе случались не каждый день, а харчевня торговала и в будни и в праздники, Душа был завсегдатаем харчевни. Первым он заходил в нее и последним уходил.

В молодости он был хорошим камнерезом. Екатеринбургские купцы охотно покупали вещицы, сделанные им, особенно из хрусталя. Потом, после смерти жены, он спился. Квартиры своей он давно не имел и жил из милости у одного гранильщика в бане. Давно прожил он свой станочек.

Гранильщики при встречах спрашивали его:

– Что, Душа, пропадаешь?..

Душа бессмысленно улыбался и отвечал:

– Пропадаю… А ты?..

Однажды в харчевню зашел хмурый, должно быть приезжий, купец. Он неодобрительно повел носом и потребовал накрыть столик скатертью. Приказал принести лучших в харчевне закусок. [106] А водку потребовал не в стакане, а в графине. Такого посетителя харчевня давно не видела.

С нетерпением следил Душа за необычными приготовлениями Степаныча. Наконец, Степаныч ушел за прилавок.