Паскаль Мерсье - Ночной поезд на Лиссабон

— Вы плохо спите? — неожиданно спросила она.

Затем они перешли к приборам.

Обследование длилось больше часа. Аппаратура тоже выглядела иначе, чем у Доксиадеса. Сеньора Эса с такой тщательностью изучала глазное дно, словно осваивалась в незнакомой местности. Особенно же поразило Грегориуса, что тест на остроту зрения она перепроверила трижды. Между процедурами она давала ему небольшую передышку, ненавязчиво вовлекая в разговор о его профессии.

— Зрение зависит от многих причин, — улыбнулась она, заметив его удивление.

В конце концов на рецепте появилось число диоптрий, довольно сильно отличавшееся от привычного, и значения для обоих глаз тоже разнились больше обыкновенного. Сеньора Эса, увидев замешательство Грегориуса, тронула его за руку.

— Давайте просто попробуем, — мягко сказала она.

Грегориус колебался между доверием и обороной. Доверие победило. Доктор дала ему визитку оптика и еще позвонила туда. Со звучанием ее португальского к Грегориусу вернулось и то очарование, которое он испытал, когда таинственная женщина на мосту Кирхенфельдбрюке произнесла слово «português» . Внезапно проявился смысл того, что он оказался в этом городе. Правда, смысл этот невозможно было облечь в слова, и более того: такой смысл даже нельзя именовать, чтобы не учинить над ним насилия.

— Два дня, — сказала сеньора Эса, протягивая ему рецепт. — Быстрее, как говорил цезарь, при всем желании не получится.

Тут Грегориус вынул из кармана пиджака томик эссе Амадеу ди Праду, показал странное название издательства и рассказал о своих тщетных попытках найти его в адресной книге.

— Да, наверное, это авторское издание, — рассеянно проронила она. — А что касается «красных кедров», я бы не удивилась, будь это метафорой.

Грегориуса уже посещала эта мысль: метафора или шифр для чего-то кровавого или прекрасного, скрытого под темной вечнозеленой хвоей жизнеписания.

Докторша вышла в соседнее помещение и вернулась с телефонным справочником.

— Вот. Жулиу Симойнш, — провела она пальцем по строчке, — друг моего покойного мужа, антиквар. Он знает о книгах настолько больше любого смертного, что жутко становится.

Она записала адрес на листке и объяснила, как его найти.

— Передайте ему от меня привет. Да, и еще: зайдите, пожалуйста, через пару дней. Мне было бы интересно узнать, как вам новые очки. Надеюсь, я не ошиблась.

Когда Грегориус, спускаясь по лестнице, обернулся, она все еще стояла в дверном проеме, упершись рукой в косяк. Силвейра звонил ей. Значит, она знает о его бегстве. С каким удовольствием он сам рассказал бы ей об этом! Его медленные неловкие шаги по ступеням выдавали, что уходить отсюда ему явно не хочется.

Небо подернулось легкой дымкой облаков, приглушившей ослепляющий блеск солнца. Оптика, которую порекомендовала сеньора Эса, располагалась рядом с перевозом через Тежу. Недовольное лицо Сезара Сантаренша прояснилось, когда Грегориус сказал, от кого он. Он глянул на рецепт, протянутый Грегориусом, взвесил на ладони протянутые очки и на ломаном французском растолковал, что и стекла, и оправа могут быть гораздо легче.

Уже второй раз кто-то подвергал сомнению заключение Константина Доксиадеса, и Грегориусу казалось, будто у него вырывают из рук его прежнюю жизнь, ту жизнь, в которой, с тех пор как он себя помнил, тяжелые очки на носу были неотъемлемой частью. Он примерял оправу за оправой, пока не дал себя уговорить ассистентке Сантаренша, говорившей исключительно на португальском, — нет, не говорившей, извергавшей потоки речи, как водопад, — на тонкую красноватую оправу, слишком модную и изысканную для его лица с широкими скулами. По дороге к Байрру-Алту, где располагалась букинистическая лавка Жулиу Симойнша, Грегориус долго убеждал себя, что вовсе не обязан носить новые очки, пусть они лежат как запасные, и когда наконец остановился перед магазином, его душевное равновесие пришло в норму.

Сеньор Симойнш был мускулистым мужчиной с острым носом и темными глазами, излучавшими живой ум. Мариана Эса, сообщил он, позвонила и предупредила о его приходе. «Пол-Лиссабона, — подумал Грегориус, — уже занято мной. Звонят друг другу, передают дальше. Целый хоровод». Ничего подобного раньше ему не приходилось испытывать.

— «Cedros vermelhos»? Такого издательства, — покачал головой Симойнш, — за тридцать лет, что продаю книги, ни разу не встречал, уж будьте уверены. «Um ourives das palavras»? И этого названия никогда не слыхал.