Майкл Ондатже - Дивисадеро

Льебар замер. Писатель ждал отклика на свое драматическое заявление, но ответом было лишь учтивое молчание. Помявшись, он продолжил:

Вы должны кое-кого убить. Вновь молчание.

Моя жена превратилась в ведьму. Она погубит наших детей. До конца дней не даст мне покоя.

В другой жизни у меня тоже была жена. (Льебар говорил осторожно, словно эти сведения могли быть использованы против него.) Есть другие способы прекратить муку. Согласен, мужья и жены друг друга терзают, но ваши дети сами о себе позаботятся. Убить несложно. Труднее украсть и вкусно приготовить хорошую курицу. Убийство не требует искусства, это неравный бой. Но оно вас же и погубит. Вы маленько подрастеряли мозги. Наверное, из-за этого у вас удушье. Знаете, есть такое растение огуречник, у которого цветок точно синяя звездочка; очень полезно для сердца. Вы успокоитесь. Давайте поищем…

Люсьен давно не вспоминал о своей несносной брошенной жене. Удивительно, что она вдруг возникла в его мыслях в образе врага. Ему уже было неловко, что он заговорил о ней с человеком, которого почти не знал. Наверное, еще не проснулся.

Извините меня, пробормотал Люсьен.

Ничего, я польщен тем, что вы мне доверились, донесся тихий голос. Люсьен не то чтобы рассмеялся, но усмехнулся в темноту.

Маленький Рафаэль запомнил, что наутро после того, как закончился фиговый джем, в деревеньке Демю для писателя нашелся дом. Люсьен, мальчик и его мать почивали на задке повозки, когда ее убаюкивающий ритм нарушился, и она вдруг остановилась, будто на краю пропасти. Отец мальчика, правивший лошадью, молча смотрел налево. Его вниманием завладела неухоженная аллея: траву давно не косили, ветви платанов переплелись в борцовском захвате. Привстав, писатель проследил за взглядом Льебара.

— Что ж, возможно, — сказал он. — Вполне. Подождите тут, ладно?

Первоначальный обзор претендентов Люсьен всегда делал в одиночку. Семейство и писатель не могли помочь друг другу в выборе пристанища; скажем, Люсьен не ведал, что в целях безопасности луг должен иметь несколько путей отхода. Выбрать дом на остаток своих дней — сродни задаче, стоявшей перед сказочным принцем или принцессой: засветло определиться с суженым. Нужно честно сказать себе, чего ты хочешь, дабы принять мудрое и личное решение, невзирая на первое отталкивающее впечатление, если вместо владелицы замка видишь слепую девушку или ежика вместо кавалера голубых кровей. Сторонние советы тут бесполезны. И потому семейство осталось в повозке, а писатель, размяв с дремы затекшие ноги, осторожно и вместе с тем по-юношески легко зашагал к кандидату на свое последнее жилье.

Через два дня после покупки дома с девятью гектарами угодий Люсьен и Льебар, вооруженные косами, ступили в глубину травяных зарослей. И тотчас потеряли друг друга из виду. Лишь в короткие передышки один из них слышал неумолчное вжиканье чужой косы либо стук оселка о лезвие. Косьбу начали до свету, по утренней прохладе, но в воздухе уже кружила мошкара. Косы скользили над землей, обходя камни и корни. Конечно, было бы проще траву сжечь, но Льебар, помогавший окультурить заросшее поле, сказал, что огонь уничтожит муравьев и сверчков. Незримая жизнь лугу необходима. Иначе писатель затоскует по стрекоту сверчков и цикад.

Скошенную траву и неподатливые кусты голубики, выдернутые из земли, сжигали на краю поля. В прочесанную граблями стерню кинули семена горчицы и клевера, дабы оздоровить почву. Когда стемнело, в чужих владениях набрали семена бобовых, которые раскидали на писательской земле. А что такого? — хмыкнул Льебар, который и сам путешествовал, точно пчела или семечко, переносимое ветром.

Он разбирался в жилье крылатых существ, а потому рекомендовал не только скворечники, но также просверленные доски, где селились бы летающие насекомые. К веткам деревьев он подвязал расщепленные стебли подсолнухов, чем обустроил жилье для жуков. Набитые соломой горшки стали квартирами сороконожек, которым надлежало поедать личинки вредителей, атакующих плодовые деревья. Льебар был сведущ в неловком нравственном балансе природы. Что-то даешь и что-то забираешь. Осы откладывают потомство, которое питается личинками бабочек, но для растительной жизни осы полезнее прекрасных летунов. Так и в людской жизни, которую давно и презрительно наблюдал Льебар: часто за ленивой красотой скрыта подлость. Себя он никогда не числил моралистом. Хватило б и пушинки, чтоб сбить его с пути истинного.