Дарья Симонова: Свингующие

– Да нет, это скорее меня бы успокоило…

– Ага. Так, может, вы просто захотели поскорее стать бабушкой?! Бывает. Немного терпения – и все само собой, так сказать… Я-то здесь при чем? А особенно мой диплом…

Печально, но вопросы его повисли риторическим обрывом связи. Разве не понятно при чем? Он не доктор, не психолог, не психотерапевт и даже не знахарка.

Статус отсутствует. Зато есть странный дар влипать в истории и разруливать их, интуитивно нащупывая пресловутые скрытые течения. Но, простите великодушно, куда же вы, псевдодоктор Ярошевский, со свиным рылом в калашный ряд?! То бишь в науку… Даже народным целителям позволено писать книжки. У них хотя бы все точно, они могут предъявить рецепты: чабрец, крапивка, кровь молодого петушка… А о чем вам, человеку со странным в наших краях именем, писать? Вам положено влипать, а не писать. Приносить живую пользу человечеству. А ваши дилетантские рассуждения никто не купит. Тем более когда народу на салями не хватает…

И стоит признаться, что Валентина высказала вслух тайные Каспаровы страхи. Он ведь и сам боялся собственной книги, как Айгуль боялась порчи. В книге есть что-то от могильной плиты, от абсолютного итога. Разве есть жизнь после книги? После нее может быть только вторая книга, третья… но это если повезет.

– Хорошо. Давайте так: я выполняю порученную вами миссию под кодовым названием «найди то, не знаю что», а потом… все идет по нашему плану. Никакую отписку мы стряпать не будем. Глупо уходить от судьбы, она все равно накроет медным тазом. Не беспокойтесь, моего дара на вашу дочь еще хватит, а после нее хоть потоп… По рукам?

– Только прошу – ни слова ей о нашем сговоре! Сумей найти к ней подход, не упоминая меня, а то она тебя на пушечный выстрел не подпустит. Это сложная задача!

Похоже, на фоне родительских проблем Валентине было совершенно наплевать на своего дипломника.

– О чем речь… – отозвался Каспар. – Влипать так влипать. Ну, тогда, как говорится, хаза-ксива-клиент…

Из сюрреалистических измышлений Сашеньки: «Говорят, что нет ничего постоянного. И временного ничего нет… Есть промежуточное. Вобла, например».

Стоило ли удивляться тому, что Валентина опутала мир невидимыми сетями, в которых окончательно запутался Каспар Ярошевский? Не стоило, но Каспар удивлялся. А ведь жизнь ему подбрасывала трогательные подсказки вроде цветов, поливать которые не пускали Валентину. Вопрос: кто же их поливал? Ответ: Каспар и поливал несколько лет назад. Загадочная старшекурсница, уезжающая в Тибет, доверившая «салаге» капризные пальмы и лианы, была дочкой Валентины. И щедрого бедолаги Бориса Митрофановича… Но, как водится, дочь за отца не отвечала. Валентина лихорадочно рылась в сумке в поиске желудочных таблеток. На нервной почве у нее разболелось нутро. Она так радовалась божественному провидению! А Ярошевский на него злился. Ведь теперь беспокойная эгоистка с обострившимся материнским инстинктом считает, что его задача яйца выеденного не стоит. А в действительности миссия была незавидная. Найти повод возобновить мимолетное знакомство, да еще и со шпионскими целями, куда сложнее, чем действовать с чистого листа экспромтом. Тем более что дочка у Валентины являлась загадкой не только для своей матери. Начать хотя бы с того, что мать называла ее Машей, а отец – Аней. Вот до чего доводят коренные разногласия родителей.

Впрочем, это как раз оказалось зацепкой – ведь Каспар тоже вечно меж двух огней. Остальное – флюиды, шорохи и тени. Не разглашается! Завертелось все с ножниц: Анна Мария умела стричь… Осторожно и уверенно, в точности как… А еще говорят, что старик Фрейд с его эдиповыми выдумками устарел.

На защиту диплома Каспар не надел красную рубашку только лишь потому, что после предстоял трепетный и тонкий разговор с будущей тещей. Валентина сначала испугалась. Потом собралась с силами:

– А ты хитрый… Вначале втерся в доверие к королеве-матери. Теперь ты обязан включить в свою великую книгу главу о способах изобретательно знакомиться с будущими родственниками!

– Нет, это будет с моей стороны вопиющим плагиатом. Это очень-очень древний обычай. Вот, скажем, Евангелие от Матфея начинается родословием Христа.

– Не кощунствуй!

– Простите.

– Ничего, тебе сегодня можно, ты убил двух зайцев. Делаешь предложение моей дочери, получаешь согласие и имеешь наглость сорвать вежливые аплодисменты нашей угрюмой комиссии. Хотя тебе еще работать и работать над этим текстом, писать и писать!