Элизабет Гилберт - Самая лучшая жена (сборник)

А вот у Эстер Хоффман с фокусами дела шли так себе. Она исполняла знаменитый фокус «Пляшущая свеча», знаменитый фокус «Исчезающее молоко» и знаменитый фокус «Соединяющиеся китайские колечки». Она вынимала длиннохвостых попугаев из ламп с абажуром, доставала голубя из раскаленной сковороды. Она выступала на детских праздниках и могла привести в восторг ребятишек. Она выступала в начальных школах и там могла разрезать пополам галстук учителя, а потом сделать его целым. Если это была учительница, Эстер могла попросить у нее колечко, потерять, а потом найти в кармане ученика. Если учительница не носила никаких украшений, Эстер могла просто проткнуть ее шею мечом, к восторженному ужасу детей.

Все эти фокусы были простейшими и не требовали большого мастерства.

– Ты еще молодая, – говорил ей Эйс. – Научишься.

Но она так и не научилась. Эстер зарабатывала больше денег, давая девочкам уроки игры на флейте, чем показывая фокусы. Она была прекрасной флейтисткой, но неудачи в фокусах сводили ее с ума. На что ей сдался этот музыкальный талант?

– У тебя пальцы очень быстрые, – говорил ей Эйс. – С твоими пальцами все в порядке. Но дело не в быстроте, Эстер. В фокусах с монетами быстрота ни при чем.

– Ненавижу монеты.

– Ты должна работать с монетами так, словно они тебя забавляют, Эстер. А не так, будто они тебя пугают.

– Когда я пытаюсь работать с монетами, у меня словно кухонные варежки на руки надеты.

– С монетами не всегда легко получается.

– Я никого не могу провести. У меня не получается обманных движений.

– Дело не в обманных движениях, Эстер. Дело в движениях .

– У меня не руки, – сокрушалась Эстер. – У меня лапы.

И правда, с монетами и картами Эстер работала крайне неуклюже, и талантливая фокусница из нее никогда не получилась бы. У нее не было таланта. Кроме того, она не умела держаться на сцене, подавать себя. Эстер видела фотографии своего дяди, на которых он в молодости выступал во «Дворце фараона». Дядя Эйс стоял, прислонившись к патрицианской мраморной колонне, во фраке и сорочке с запонками. Для него не существовало фокусов, которых он не мог бы выполнить перед самым носом зрителя. Он мог сидеть на стуле, окруженный со всех сторон весьма непочтенной публикой – такими зрителями, которые его оскорбляли, подзуживали или хватали за руки во время пасса. А он брал у хулигана какой-нибудь простой предмет и делал так, что предмет исчезал начисто. Бывало, ключи от машины хулигана в руке Эйса обращались в ничто. Исчезали напрочь.

Ночные представления Эйса во «Дворце фараона» были данью всем изящным порокам: монетам, картам, шампанскому и сигаретам. Все делалось для того, чтобы поощрять выпивку, разврат, азартные игры и мотовство. Зыбкость фортуны. Эйс мог на протяжении всего своего выступления показывать только фокусы с сигаретами. Он мог начать с одной сигареты, которую брал у какой-нибудь дамы из числа зрителей. Он протыкал сигаретой монету и отдавал монету даме. Он ломал сигарету пополам и делал ее целой, глотал ее и выкашливал вместе с еще шестью сигаретами, делал так, что их становилось вдвое больше, и еще вдвое больше, и в конце концов зажженные сигареты оказывались между всеми его пальцами, у него во рту, за ушами, они торчали из каждого кармана. А он разыгрывал изумление и ужас, а потом стоило ему только кивнуть – и все сигареты исчезали, кроме одной. Ее он закуривал под оглушительные аплодисменты.

Были у Эстер и фотографии отца, сделанные в то же время, когда он был владельцем «Дворца фараона». Он был очень хорош собой в смокинге, но фигура у него была тяжеловесная. Эстер унаследовала его широкие запястья.

Выйдя из тюрьмы, Ричард Хоффман поселился с Эйсом и Эстер. К тому времени Эйс стал владельцем шикарного загородного дома – высокого викторианского особняка из желтого кирпича, на милю окруженного лесом и с лужайкой, которой не постыдился бы барон. На фокусах Эйс Дуглас заработал небольшое состояние. С момента ареста Хоффмана он управлял «Дворцом фараона» и со временем, с разрешения Хоффмана, продал заведение за хорошие деньги ресторатору-гастроному. Эстер жила вместе с Эйсом после окончания школы. В доме ей был предоставлен целый этаж. Младшая сестра Эйса, Анджела, развелась с Хоффманом (он дал согласие на развод) и уехала со своим новым мужем во Флориду. Но вот чего Хоффман категорически не разрешал, так это чтобы Эстер навещала его в тюрьме, поэтому не виделись они четырнадцать лет. В тюрьме он еще сильнее располнел. Казалось, он стал меньше ростом, чем помнили Эйс и Эстер. Из-за набранного веса он словно раздался в плечах. Еще он отрастил окладистую бороду с приятной рыжиной. Он стал слезлив – по крайней мере, его можно было очень легко довести до слез. В первые несколько недель жизни под одной крышей Эстер и Хоффман общались с трудом. Разговоры между ними были короткими.