Николай Климонович - Цветы дальних мест

— И д-долго ждать? — запнулся Володя и тоже взглянул на шофера прямо.

— Это уж, извини, от ее характера зависит. Какая понетерпеливей, поглупей или полюбопытней — та скоро голову протягивает. Какая поупрямей — та может два часа в панцире своем сидеть. Сидит, знаешь, в панцире, глазки выставит и глазками зырк-зырк, как живая. Но бывают среди них такие твари — день и два могут в своей костяшке сидеть. Будто все про тебя прокунькали, все твои благие намерения, и сидят. Кажется, век могут сидеть, помрут в панцире своем с голодухи, а головы не подставят. Животные, они, знаешь, тоже вполне того, чувствуют…

— И что с ними?

— С кем?

— Н-ну, к-которые сидят?

— Отпускать приходится. Но зато если высунула она голову, ты в этот самый момент голову ей ножичком — чик-чирик! И усё, и Вася. Потом снутри поскоблишь, как кровь сойдет, вычистишь, на солнышко положишь денька на два, чтоб проветрилась… — И, заметив кривую мину на лице Володи, шофер добавил с энтузиазмом: — А что? Лачком если покрыть, покрасить, хоть на рынок неси продавать. Вещь получается.

— И ч-что — на рынок н-носили? — Володя скартавил и скривил рот.

— Это к слову, кто ж понесет.

— А для чего ц-целый вьючник?

— Во-первых, как начинаешь это дело, так в азарт входишь. Мишка, например, любо-дорого научился их уговаривать. Мастер по этому делу. Целую техноумию разработал. Сперва взялся их в кипяток закидывать, но только роговица слазит, одна костяшка белая остается…

— Мне ваша технология ни к чему. Я удивляюсь просто: увезли вьючник в прошлом году — теперь мало оказалось?

— Так ведь раздали. Как сувениры из пустыни. Вот сам повезешь, так увидишь — каждый будет просить. У меня свояк только пять штук выпросил. Ребятам с базы отнес. Все хотят иметь… — Тут шофер встрепенулся, нырнул куда-то вниз, зашуршал кустом, достал крупную черепаху светло-песочной масти и с зазубренным плоским панцирем. — Ишь, голову спрятала, а зад выставила. Тоже спряталась. Вот только старовата малость. Как думаешь? — Он держал черепаху подальше, на вытянутой руке, и не зря — та не замедлила пустить в ход свое обычное оружие. — Вот твари, — изумился шофер, — не успеешь в руки взять, так обосрать норовит. Ползи уж, пенсионерочка… — Он опустил черепаху на землю, она довольно проворно, сильно загребая лапами, поспешила прочь.

— И что — Люда их тоже режет? — спросил Володя, картавя.

— Нет, она ж баба. Ее… как сказать… мутит.

Володя посмотрел на солнце нетерпеливо, потом на часы.

Было двадцать минут пятого. Он огляделся, нигде никого. Тогда он бросил штормовку на землю, уселся, достал сигареты. Раньше он не курил, но кто-то ему посоветовал для сбавления веса. Делал он это без удовольствия.

Шофер присел рядом на корточки. Тоже закурил, смяв предварительно гармошкой мундштук папиросы. Подмигнул:

— Что, освежимся сегодня чуток за здоровье начальницы?

Володя откинулся на спину.

— Вы скажите лучше, Николай Сергеевич, давно хочу спросить, отчего вас Миша всё Колей-Сережей называет? Несолидно как-то…

— Вот и я говорю, — ухватился шофер, — а он все — Коля-Сережа да Коля-Сережа. Вообще-то меня так ребята на автобазе зовут. А вон и в экспедицию просочилось. Завсегда так: кому дадут какую кликуху, так она и ходит за человеком, не отвязывается. У нас вот в доме сосед, здоровый мужик, рожа во, так его все Акулькой кличут. Его б Жеребцом или Мерином, а то — Акулька. И добро б фамилия была, положим, Акулов. А то Симкин ведь… Все от одного раза пошло.

Володя прикрыл глаза снова.

— … Дело так было. Тогда на месте наших пятиэтажек деревня стояла. Раз взрослые пацаны пошли на речку, а Симкин за ними увязался. Лет шесть было. А мать ему говорила, видно: на речку не ходи, там, мол, акулы тебя враз съедят. Ну, выходят к речке, а на берегу рыбу ловят. Симкин подходит к садкам и спрашивает: акульки, да? Так и пошли его звать пацаны. Теперь ему сорок годов, а он все Акулька.

Шофер засмеялся тихим смехом. Володя надвинул на самый нос козырек своей шапочки, лежал не шевелясь.

— И чего ты все скучаешь? — спросил шофер, выдержав паузу. — Чего скучать-то?

— Скучно, вот и скучаю. — Володя из-под козырька выпихнул языком сигарету. Для куража, что ли, шофер всегда при нем нес какую-нибудь околесицу.

— А чего скучно? — Шофер вежливо поднял дымившийся окурок, бросил подальше. — Не пойму. Кормежка неплохая. Пацан, правда, хреново готовит, но ведь главное, чтоб продукты были хорошие. А хорошие продукты как ни приготовь — хорошими и останутся. И начальство ничего, не прилипчивое. Правильно я говорю? Что еще? — не отвязывался шофер. Володя не отвечал ничего. — Если кормежка есть, начальник не такой, чтоб только давай-давай, в душу не лезет, так и хрен с ей, что она пустыня. По мне, например, все одно, где работать — хоть на Белом море, хоть на Красном. А здесь еще и за безводье платят. А какое ж оно, язви его, безводье, если водовоз всякий день бесплатно воду возит…