Юрий Зверев - Размышления о жизни и счастье

Занятия с детьми жена начала с рассказа:

— Когда я была маленькая, я заболела, и меня постригли. Сначала я очень испугалась, что буду теперь походить на мальчика. Даже боялась идти в детский сад, но когда пришла, ребята подбежали ко мне и неожиданно стали любоваться моей головой. Она оказалась круглая и красивая. Ведь никто из них прежде не видел остриженной наголо девочки.

Вот и у Машеньки красивая голова. Не стесняйся, Маша, сними платочек. Видите, ребята, какая симпатичная стала теперь Маша? Под волосами было почти не видно её глаз, а теперь как они сияют… И кожа гладкая, и ушки красивой формы…

Ребята молча смотрели на девочку.

— А можно мне её потрогать, — спросил один мальчик.

— Маша, ты ему разрешаешь? У тебя сейчас очень даже модная причёска.

Мальчишки стали осторожно гладить девочку по голове.

— Правда, гладкая. И красивая…

Маша с благодарностью смотрела на жену.

На утро родители мальчишек и даже некоторых девочек спрашивали:

— Неля Борисовна, что за причёску требуют наши дети? Говорят, что она теперь самая модная.

10 ноября 1991 г.

Прозорливость жены временами пугает меня. Особенно сейчас, когда мама тяжело больна. Врачи сказали, что дни ее сочтены Жена вся как обнаженный нерв. Вчера во время разговора она вдруг сжала виски руками и побледнела.

— Что с тобой? — спросил я.

— Знаешь, я иногда с мучительной ясностью вижу наше будущее. От этого у меня начинает болеть голова.

— И сейчас тоже?

— Да. Я вдруг увидела Ксюшу двадцатилетней.

Ксюша — наша внучатая племянница.

— Интересно. И какая же она?

— Не простая. Высокая, стройная, внутренне напряженная. Грубоватая, но сдерживающая себя в общении с нами. В глазах затаенная тревога.

— Отчего же так?

— От всего — от жизни. От поиска друга, от неустроенности, оттого, что вечно денег не хватает… И от собственного характера.

— Невеселая картинка.

— Да, тяжкая. Нелегко видеть и тебя старым, как и себя. Эти картины у меня особенно отчетливы.

— Как же ты живешь с таким грузом?

— Живу. Ощущение, словно я уже прожила жизнь, а теперь зачем-то повторяю ее заново. И такая накатывает тоска…

— Это оттого, что мама болеет.

— Не только. Я никогда не чувствовала себя ребенком. И, к тому — же, твоя школа…

— 0 чем ты?

— Разговоры о жизни даром не проходят. А мы только о ней и говорим.

— 0 чем же еще? Мы всегда говорим о главном. Любой другой разговор — пошлая банальность.

— Да, конечно. Но что при этом происходит с воображением… Я не захватила войну, но взрослые постоянно говорили о ней, и по ночам мне снились бомбежки.

— Такие нагрузки опасны.

— Понимаю. Они и вызывают видения будущего. Когда все знаешь наперед, болит сердце…

Жена подняла голову. В глазах ее стояли слезы.

— И жить не хочется…

Итог супружеского дня — постель. Хотим мы этого или не хотим, ночь подводит итоги дня, года, жизни.

У одних это происходит так. Спальня, мягкий свет лампы. Супруги лежат и читают. У каждого своя книжка. Им не хочется, да и не о чем уже разговаривать. Завтра встанут, позавтракают, уйдут на работу. Каждый со своими мыслями. Вечером перекинутся привычными словами, поужинают, посмотрят телевизор и лягут в постель — почитать и уснуть. Это их подведение итогов.

У других иначе. В доме дым коромыслом, взаимные оскорбления, битая посуда и плач детей. Он хватает подушку, ложится на диван, она на супружеское ложе. Через час сопения и ворочания с боку на бок:

— Маша, а Маш…

— Отстань от меня, гад!

— Ну, нельзя же так, надо ж понимать…

Шлеп, шлеп босыми ногами по полу:

— Маша, поговорим, а? Ну, подвинься чуть-чуть…

Опять подведение итогов.

Или так: у каждого давно своя комната, своя постель, своя жизнь.

Эти итоги уже подвели.

А бывает и по-другому. Жена хлопочет на кухне, варит обед. Муж пишет в другой комнате. Мысли путаются, слова не вяжутся, чего-то не хватает. Муж идет на кухню, садится на табурет.

— Тебе не надо помочь?

— Нет, спасибо.

— Ну, тогда я посмотрю на тебя.

Сидит, смотрит. Она улыбается под его взглядом. Все у нее получается ловко и быстро. И все красиво: и руки, и волосы, и все округлости… Душа его успокаивается. Хочется смотреть бесконечно и не возвращаться к делам.

Подготовка к завтрашнему дню заканчивается, посуда помыта, последние известия прослушаны. День истаял. Она раздевается, он уже ждет ее в постели. Боже, какая красота, какая тайна в ее движениях! В глазах, в постепенно открывающейся фигуре.