Иван Сергеев - Два лебедя

– Да, Нерон, ты тоже перегнул палку. Просил ведь тебя быть с Апостолом повежливее, – рассвирепел не на шутку маг.

– А не могли бы вы, господин Вельзенд, Нерона за его ужасный проступок повесить за ноги? – игриво попросила Раймонда.

– Не могу. Он все-таки император, – закончил чародей свои наставления со зловещей улыбкой и пошел вон из подвалов, где царили смерть и зловоние. За магом последовала Раймонда. Император, покачиваясь то ли от холода, то ли от беспросветного пьянства, плелся за ними, безуспешно пытаясь поймать Раймонду за платье. Я замыкал шествие.

Из того, что я услышал от старца, многое было не ясно и требовало уточнения. Одно не вызывало сомнения, что лабиринт действительно существовал. Прохождение через лабиринт на самый верх позволило старцу увидеть на вершине человеческой эволюции Кристалл Истины. Но в конце разговора он неслучайно упомянул о тайне двух точек. А разгадка тайны двух точек есть выход на Матрицу.

К тому же Кристалл Истины является высшим достижением технологии, потому что несет нечто материальное, например, недавно открытый графен, который англичане русского происхождения получили толщиной всего в один атом. Эта структура оказалась прочнее любой стали, как и сам Кристалл Истины.

Но на вершине спирали развития человечества должно быть высшее достижение не технологии, а эволюции человека. А таким достижением является Матрица. Следовательно, Кристалл Истины, даже сверхпрочный, не может находиться на вершине эволюции, а Матрица может. Это для робота высшим достижением может являться графен, с помощью которого через какое-то время появятся мельчайшие микропроцессоры. А для человека таким биологическим микропроцессором является Матрица.

Думая об этом, я обратил внимание, что Нерона с нами больше не было. Роскошный дворец императора и его древняя столица бесследно ушли в прошлое, а мы летели втроем в небесной лазури над Средиземным морем. Я слышал, как ко мне обратился маг, советуя отправиться в прошлое на поиски создателей знаменитых евангелий от Луки и Фомы. Слова чародея не были искренними. Он явно хотел разлучить меня с Раймондой, желая подчинить ее своему влиянию.

И тут очертания моих спутников начали растворяться в прозрачном воздухе. Я ощутил толчки и легкое покачивание из стороны в сторону, какое возникает при движении по железной дороге. Я перестал быть Кольвером, хотя разговор со старцем помнил почти дословно. Когда я открыл глаза, то с удивлением обнаружил, что еду в купейном вагоне на верхней полке. Из восклицаний соседей по купе я очень скоро заключил, что мы подъезжаем к Ленинграду. Я никак не мог вспомнить, как оказался на этом поезде. Должно быть, маг успел обо всем позаботиться, решив, что мне пора возвращаться в Северную столицу, которая с петровских времен была средоточием науки и культуры.

Неслучайно ее до сих пор называют Духовной столицей.

Ох уж этот господин Вельзенд!

У каждого человека должно быть дело всей его жизни. Делом моей жизни была Матрица. На протяжении многих лет я пытался доходчиво написать о ней. Но лишь теперь, когда мне исполнилось «две шестерки», я научился просто и ясно излагать свои мысли. Язык Матрицы – это целая наука. Мне пришлось первому осваивать никому неизвестный язык. И вот теперь, когда этот язык создан, оказалось, что я еще не написал ни одной книги о Матрице ясным простым языком.

Я очень жалею, что мои дневники не сохранились. Но память моя хранит многие важные детали, которые я решил предать гласности. Эти подробности дороги мне, ибо настало время написать о женщине, с которой я живу до сих пор и которую не променяю ни на какую другую.

Потребность в новой спутнице жизни пришла ко мне после доверительного разговора с Александрой Ивановной, крестной Верочки Клюге. Именно тогда я болезненно остро почувствовал, что ничего более не связывало меня с моей бывшей женой. Но такую обаятельную женщину, которую я чуть ли не боготворил, заменить было сложно. И я решил обратиться за советом к матери.

Тот день оказался памятным для меня. Мои видения, как оказалось, материализовались. Так что я только вернулся из далекого прошлого, где сражался в Колизее со львами, похоронил свою возлюбленную на безымянном острове, разговаривал со старцем и понял, что вершиной эволюции человека является Матрица. Ленинград встретил меня ясной погодой. Уже это восхитило меня, потому что мысль о спутнице жизни в моей голове созрела. Жизнь радовала меня.