Дмитрий Вересов - Огнем и водой

Накануне праздновали ее поступление на новое место. Вдвоем. Верочка была в городе, но она все летала по разным выставкам и прочим культурным мероприятиям, жила полной жизнью. К отцу забегала ненадолго, чтобы попить чаю и рассказать о своем житье-бытье – знала, как он не любит бесед по телефону, тем более – мобильному. Вадим догадывался, что в гостях у матери она бывает почаще, но в вину это ей не ставил. Все было понятно.

Виделись они, пожалуй, реже, чем ему хотелось. У нее была своя жизнь. Вадим не ревновал. К молодости ревновать смешно. В последнее время Вера стала проявлять большой интерес к театру, и Наташе было не сложно уговорить Кирилла Маркова принять ее на роль в массовке.

Все они снова были здесь. И бывшая супруга, и старый друг. И Киса получила новую хорошую работу. А на сердце у Вадима было неспокойно. Было впечатление, будто что-то происходит вне его ведома, не только в его жизни, но и вокруг него, в городе, на работе. А он не видит. Да и другие не видят. Словно вокруг тебя декорации – как в театре Маркова. А что там за ними, за декорациями, бог его знает. Ну а о том, что делается за кулисами, лучше вообще не думать.

А думать нужно было о сегодняшнем заседании в КУГИ. Вадим заскочил домой, чтобы принять душ и переодеться. Внизу его ждала машина. «Дослужился», – подумал он, глядя на себя в зеркало. С куда большим удовольствием он отправился бы на спектакль Маркова – на одно из этих его странных завораживающих представлений. Но делу время, а потехе час. И чем выше поднимаешься по служебной лестнице, тем меньше остается времени на себя самого. Правда, кое-кому удается сваливать многое на подчиненных и заместителей. Вадим не имел такой привычки, да и не получилось бы – свалить-то.

И на этом заседании, где, возможно, будет решаться судьба его предприятия, он просто обязан был присутствовать. Он столько времени и сил отдал этому чертову «Ленинцу», что мог с непопулярной ныне трудовой гордостью сказать – «мое предприятие». Впрочем, пафос разводить Вадим в любом случае не собирался – не его стиль, да и не поможет никакой пафос.

Все сегодня складывалось таким образом, чтобы не допустить его на назначенное совещание. Можно было поверить в заговор неких темных сил. Заговор, на который намекал ему недавно Ипполит Федорович Козин, безумный архивариус, когда-то рассказавший ему о таинственных подземельях «Ленинца».

С тех самых пор они больше не встречались, но буквально на днях столкнулись лицом к лицу на Невском проспекте.

Козин вышагивал, сосредоточенно глядя перед собой, придерживал руками полы старого пальто. Когда ему случалось задеть кого-нибудь плечом, он не извинялся и не останавливался, а двигался дальше, а вслед ему летела ругань. Можно было подумать, что у Козина есть какое-то срочное дело, но Иволгин голову готов был дать на отсечение, что это не так.

И спрятаться от него было некуда – ближайшая дверь принадлежала какому-то экзотическому заведению – не то салон татуировок, не то еще что-то в этом роде. Вадим надеялся, что Ипполит Федорович его не заметит. «Ага, – закричал внутренний голос (голос почему-то принадлежал всегда Кириллу Маркову) – не желаешь с безумцами-то якшаться!»

Надежда оказалась напрасной – старик узнал Иволгина, несмотря на то что с момента их знакомства прошло немало времени.

Узнал и заговорил, словно продолжил разговор, который прервался пять минут тому назад.

– Ну вот, теперь сами видите, что я был прав! – начал, не здороваясь.

– Простите?.. – не понял Вадим.

– О! – Козин смотрел, не отрываясь, ему в глаза. – Вы еще не такое увидите, мой дорогой. Вы вокруг себя-то смотрите хотя бы иногда?! Имеющий уши, да услышит, имеющий глаза, да увидит! По улицам пройдите. Особенно по вечерам – днем не так заметно, а дальше уже и день станет ночью. Вы на план города посмотрите повнимательнее! Если взглянуть на план, получается некий знак, подобный которому можно обнаружить в некоторых каббалистических книгах. Энергетика города определяется его застройкой. И не открывайте то, что заперто не вами, – как бы хуже не вышло!

Козин прервал свою речь на полуслове и двинулся дальше, сквозь толпу, оставив Вадима в недоумении. Судя по всему, старик окончательно свихнулся. Может быть, дело в избытке «аномальщины» и оккультизма, которыми в последние десять лет были переполнены страницы газет и журналов.

Настораживала только последняя фраза, она звучала как дурное предзнаменование. Как бы хуже не вышло! Карканье ворона.