Чезаре Дзаваттини - Слова через край

Жена в отчаянии прибежала к Де Сика. Она подумала, что муж, возможно, отправился к нему. Но Де Сика был занят — снимал сцену своего нового фильма «Чудо в Милане». Женщине пришлось ждать, пока кончится съемка. На площадке — большой луг, застроенный жалкими лачугами, и добрая сотня бедняков. Они пели.

Увидев жену Маджорани, Де Сика прервал работу. Женщина, плача, рассказала ему все, все, чего он не знал и даже представить себе не мог. Где Маджорани? Они сели в автомобиль и отправились на поиски.

А Маджорани все бредет и бредет но улицам Рима, проходит через пассаж на площади Колонны, идет мимо здания парламента, поднимается вверх по виа Венето, полной людей, причастных к кино. Из отеля «Эксельсиор» выезжают огромные автомобили с номерами дипломатического корпуса. Его приводит в себя чей-то голос: «Чао, Маджорани!» Это актриса Виви Джой. Маджорани отвечает на приветствие и движется дальше. Каждый его шаг словно превращается в усталые, волочащиеся шаги сотен, тысяч человек. За ним следуют все персонажи фильмов, которые в послевоенные годы взывали к людям о помощи, — расклейщик афиш Антонио, священник из картины «Рим — открытый город», дети из «Шуша», мальчик из фильма «Германия, год нулевой» — и толпы, толпы зрителей, которые плачут в залах кинотеатров, толпы, которые рукоплещут в сердечном порыве выдуманному персонажу и ничего не делают для персонажа реального. Он идет, а в агентства печати тем временем поступают телеграммы: «Пришлите нам фото и биографию Маджорани». Он идет, а на полосе одной из американских газет появляются его фотографии, которые сделали два журналиста перед обезлюдевшим заводом. На одном из снимков он радостно смеется с ребенком на руках, потом еще и еще фотографии — он, жена, дети, и все улыбаются, все кажется сплошным большим праздником. В какой-то другой американской газете появляется крупный заголовок: «Маджорани — безработный». А он все бредет и бредет…

У кого нет комплексов, поднимите руку. У Антонио комплекс есть — и бьет по его нервам, как молот по наковальне: это страх, страх перед тем, что его счастье неожиданно испарится, исчезнет, как ласточка в небе.

А он считает себя совершенно счастливым. У него есть жена, которую он любит, любовница, которая ему нравится, строительная фирма, дела которой идут просто превосходно, честный компаньон и прекрасное здоровье. Мы забыли еще старую бабушку, потому что наш герой иногда и сам о ней забывает.

Когда утром Антонио раскрывает газету, новости неизменно вселяют в него тревогу. Завтрак доставляет ему радость — он одевается, выбирая рубашку и галстук с юношеским удовольствием (сказать по правде, ему всего лишь немного за тридцать и он недавно женат), но, стоит ему ознакомиться с международной обстановкой, лоб его прорезает морщина: постоянно существует угроза войны. «И когда только они успокоятся?!» — кричит он. Накапливающиеся с каждым днем все новые сообщения, которые газеты преподносят под все более драматическими заголовками, источили его душу, как червь точит дерево — сначала маленькая дырочка, потом целый туннель. И жена все чаще застает его сидящим с зачарованным, отсутствующим видом, будто он хочет первым расслышать какой-то далекий звук.

Но по натуре он довольно динамичен и поэтому в один прекрасный день вдруг начинает действовать и пускается на поиски практического выхода. «Я не хочу быть застигнутым врасплох», — говорит он.

Никому ничего не сказав, тихонько, как мышка, он строит на окраине города убежище — ни больше, ни меньше. Если бы об этом пронюхали его родные, друзья, они решили бы, что он немножко рехнулся, но он считает, что сумасшедшие-то они, ибо, как учит история, войны всегда начинаются неожиданно и неотвратимо, и ошибаются те, кто думают, что последняя война была действительно последней, тогда как она всегда только предпоследняя. А кроме того, газеты надо читать внимательно, а не пробегать их рассеянным взглядом; Антонио в этом деле стал настоящим мастером, умеет сразу найти самую тревожную фразу или прилагательное, и в конце концов даже невинные рекламные объявления усиливают угрожающий гул, все нарастающий в его голове.

Однажды, когда ежедневное чтение газет особенно огорчило Антонио, он открыл жене, что приготовил противоатомное убежище. Джаннина представляет собой полную противоположность своего мужа: она весела, беспечна, быть может, в глубине души уверена, что не только никогда не состарится, но даже никогда не умрет, и считает бесполезными большие расходы, сделанные мужем. Никто уже и не думает об убежищах, они вышли из моды. Но Антонио убежден, что его жена и все на свете не отдают себе отчета в действительном положении вещей, и не идет на уступки. Более того, он хочет немедленно провести репетицию: представить, будто разразилась война, и посмотреть, как надо действовать, чтобы вовремя достигнуть убежища.