Александр Галкин - Болваны

Издательству "Мультиратура" выпала большая честь опубликовать энергичный роман "Болваны" в серии "Это - литература". Эта серия как раз и призвана открывать новые имена и новые оригинальные таланты. На фоне женских и мужских детективов с их бесконечной пальбой по машинам политических деятелей или "воров в законе" этот роман воспринимается как глоток чистого воздуха, как явление настоящей литературы, связанной крепкими нитями с русской классической литературой, конкретно: с именами Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Достоевского, Льва Толстого. Ибо именно эти имена все время звучат в мыслях и ассоциациях героев романа, студентов-филологов, для которых русская классическая литература - их будущий хлеб насущный.

БЛАЖЕННЫ АЛЧУЩИЕ...

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся (Ев. от Матфея, 5, 6; поется церковным хором во время Божественной Литургии в числе других "Заповедей блаженств").

1.

Птицыну снилась собственная смерть.

Птицын был большим арбузом. Широкий нож с длинным лезвием вонзился в его макушку и рассек надвое красную арбузную плоть. Снизу на белую скатерть вытекла лужица крови.

Энергичные руки двумя точными движениями вырезали сочную мякоть со дна и с боков арбузной корки и вывалили все содержимое на белоснежную скатерть.

Дальше сновидение Птицына как бы раздваивалось. Кроваво-красная мякоть арбуза превратилась в огненную лаву, медленно сползавшую со склона горы.

А вычищенные пол-арбуза стали представлять глубокую горную впадину, дно которой заполнила многотысячная толпа. Люди, задрав головы, глазели на вершину гигантского многоступенчатого храма, где на полукруглой площадке перед святилищем, происходило некое действо, привлекшее всеобщее внимание.

Храм был высечен в громадной скале, и святилище уходило в глубь горы. Слева от храма, по склону горы, на каменных тронах, прятавшихся в тени пещеры, восседали мужчина и женщина, головы которых украшали белые и красные перья. По другую сторону храма, над пропастью, нависла гигантская фигура вырубленной в камне изогнувшейся кошки, дикой кошки - рыси или пумы. Она прильнула каменным боком к отвесной скале. На ее отшлифованной до зеркального блеска спине играли лучи предзакатного солнца. Кошка мигнула красными глазами: в ее глазницах сверкнули цветные стекла.

Мужчину на троне Птицын не разглядел, а женщину он рассматривал пристрастно и настороженно. Она показалась ему до странности знакомой. Она была облачена в красное, расшитое золотом платье, чем-то похожее на греческую тунику; на плечи наброшена пятнистая шкура, скорее всего ягуара. Мочки ее ушей прятались под массивными золотыми пластинами в форме дисков. Птицын увидел ее в профиль: хищный ястребиный нос, острый кончик которого загибался к чувственным и толстым губам, накрашенным каким-то ядовито-зеленым составом. Ее холеные руки в кольцах величественно возлежали на коленях, между тем как зрачок беспокойно бегал за частоколом длинных ресниц. Рядом с женщиной в синем плаще стоял черноголовый воин с разноцветными перьями на затылке, подобострастно склонивший голову и, кажется, ожидавший ее приказаний. Птицын узнал в воине Голицына, только без щетки усов.

Она пошевелила пальцами правой руки (на безымянном блеснуло золотое кольцо с приподнятой змеиной головой). Воин выбежал из пещеры и махнул рукой.

Народ внизу заволновался. На плато, напротив площадки с тронами, три воина беззвучно, как в немом кино, со свирепым видом застучали ладонями по длинным узким барабанам, качая лысыми головами под ритм барабанов, потряхивая убором из перьев и кольцами в ушах. Еще несколько воинов по знаку их командира натянули луки. Птицын посчитал: лучников было семеро. Стрелы полетели к храму, перед которым в окружении жрецов стояла юная женщина поразительной красоты, прижимая к груди запеленатого ребенка, как видно спавшего. Птицына поразила не столько ее красота, сколько удивительная улыбка женщины, глядевшей на младенца: в ней светилась такая любовь и доброта.

Стрелы пронзили грудь юной женщины. Одна впилась в тело ребенка и намертво пригвоздила младенца к груди матери. На ослепительно белой в лучах солнца одежде выступили пятна крови. Один из жрецов с черным родимым пятном на шее подхватил под мышки падавшую женщину и столкнул с лестницы. Вместе с ребенком она полетела головой вниз по крутым ступеням гигантского храма. Тело ее подскакивало и сотрясалось от соприкосновения с острыми краями ступеней этой бесконечной лестницы. Наконец, чуть дальше середины, тело остановилось.