Павел Лукаш: Недалекий

— А гостиницу я оплачу, но не «Хилтон», разумеется, — предложила Рената, — и через неделю отвезу вас в аэропорт.

«Если бы кто-нибудь сочинил эту историю, — думал Исин, — то закрутил бы все иначе.

Саша соблазняет внешне деловую, но, по сути, неискушенную Ренату, готовую поверить малоубедительному рассказу явного проходимца, и женится на ней, и тем самым легализуется, оставаясь для всех Григорием Запеканским, а затем, войдя в бизнес ее отца, налаживает контрабандную поставку дорогого антиквариата.

А отравленный, по мнению Исина, Гриша вдруг приходит в себя (кто знает, что подсунули недобросовестные продавцы вместо нужной ампулы?) и едет в Сашин город в надежде там его отыскать. В дальнейшем, чтобы быть в курсе дела, Запеканский знакомится с Сашиной семьей, с его родственниками и друзьями. Потом он женится на бывшей жене окончательно пропавшего без вести армейского друга (даже берет ее фамилию — Исин), удочеряет его дочь, сочувствует его матери и становится для нее самым близким человеком, дарит по праздникам подарки тестю и, возможно, заводит роман с бывшей Сашиной любовницей — вот конец всей истории.

А в действительности я прокололся сразу же, хорошо хоть в полицию не загремел, и теперь, когда меня на таможне поймают с этими побрякушками…»

На дальнейшее фантазии не хватило, только в голове замелькало слово «адвокат» и возникла мысль: «Как доказать, что ты не верблюд, если ты верблюд?».

Самолет заходил на посадку.

«Кончилась командировка, — думал Саша. — Всем подарки везу — никого не забыл. Ну а чашки такой у Яныча никогда не было: огромная, разноцветная, а главное — небьющаяся».

Исин прошел паспортный контроль, оставалась таможня…

— За мной, с вещами, — приказал таможенник.

— Зачем? — спросил Исин.

— Там объяснят.

Они шли по длинному коридору, затем — по другому…

Таможенник достал связку ключей и открыл дверь.

— Вот он, твой дружок, принимай.

— Предлагали ребята семью твою навестить, — сказал Гриша, — но я тебя знаю — раз билет на сегодня, то сегодня и прибудешь. Ты же недалекий. Это как у птиц: одна еще мух ловит, а другие уже на юг улетели.

— Я-то как раз улетел, — сказал Исин.

— Бывает, — согласился Запеканский. — Другой действовал бы наверняка: топором по башке, камень на шею — и в озеро. А ты подсыпал какой-то дряни, лишь бы руки не пачкать… Я, как видишь, очухался, что говорит о твоем непрофессионализме, правда, сутки пролежал в полном отрубе, и голова до сих пор гудит, но мы же люди свои — сочтемся… Вещи, деньги, документы, очки. Быстро!

— Здесь не мусорить, — предупредил таможенник. — Все на выход, вон в ту дверь.

— Выйдешь первым, — сказал Гриша, — и пойдешь по направлению к зеленым «Жигулям». Мы с ребятами будем сзади, а у них разговор короткий: шаг в сторону — побег. Вещи я сам донесу.

«Не понадобился адвокат, — подумал Исин, — да и денег на него теперь нет».

Исин шел по направлению к зеленым «Жигулям», когда услышал топот и крики. Он обернулся. Сзади, шагах в тридцати, на Гришу и его ребят навалились добры молодцы — по двое на каждого.

В тот же миг зеленые «Жигули» сорвались с места и помчались прочь, а за ними понеслась серая «Волга».

«Погоня, — подумал Исин. — Хорошо, что я в ней не участвую».