Ольга Паволга - Записки на запястье

Кто-то вызвал стилиста Галю. У Гали два дня назад умер отец, она выбирает для съёмки шарфы и просит разрешения не приходить завтра, потому что похороны. Я сжимаюсь и больше всего хочу дать в морду тому, кто её посмел позвать, но в морду дать некому.

— Юра, отсмотри три последних кадра, они стали ярче!

— М-м, это вы с выебоном снимали?

Мебельный магазин, вместо стен только прозрачные витрины, когда темнеет, мы становимся со всей съёмочной группой просто аквариумными рыбками. Рыбки мечутся взад вперёд, двигают свои рыбьи креслица и диваны, и раскладывают полу миллион фальшивых долларов.

— Стас, какого чёрта мы снимаем на полу, есть два стола!

— Прости, я очень долго снимал, когда у меня ничего не было. Привык.

По чьему-то плечу на заднем плане ползёт замёрзший хамелеон, фудстилист жарит паяльной лампой мясо, в углу в коробках отснятые вчера фальшивые баксы, в стороне распаковывают триста вишневых роз, к стене приколачивают пенопластовое золото, Стас уныло пьет растворимый, ненавидимый им в миру, кофе:

— Я предупредил жену, чтобы она меня простила, если я назову её случайно Олей. Мы с тобой проводим тут круглые сутки. А то, чем мы занимаемся на этом проекте — небезопасный секс.

Я вот думаю, лучше всего было бы, если бы Стасову жену при этом звали именно Олей, а он ей это всё равно бы говорил.

— Оля, я вчера ночью сам себя разбудил и напугал жену тем, что сидел и орал в монитор «Где эта грёбаная полосочка?!»

Кстати потом, после съёмки фальшивых баксов, сразу начался проект по отбору старушек, и Стас, работая по двум проектам одновременно, постепенно начиная теряться, объяснял кому-то в телефон:

— Сейчас пока я обрабатываю ненастоящие бабки, а потом у меня начнут приходить настоящие.

Фудстилист и фотограф сошлись над кадром, ещё секунда и будет взрыв, потому что они начали говорить одновременно:

Фотограф:

— Мясо выглядит сырым!

Стилист:

— Свет стоит неправильно! Кажется, сейчас будет отличная отбивная. Две.

На подоконнике валяется карточка модели. Под фотографией список с данными: рост, вес, размер. В графе «талия» написано «71», семерка ручкой исправлена на шестерку.

Салон роялей, я сижу и гримирую свои руки, потому что они у меня «такие музыкальные», костяшки пальцев от пудры и тона стали похожи на коленки слона. Хозяин магазина, весь тонкий, с длинными седыми волосами, опирается на перила второго этажа, обнимает дочку за плечо и на какой-то её неслышный вопрос отвечает:

— Это просто реклама, детка.

Мимо роялей он ходит как садовод в оранжерее, как директриса перед строем вышколенных барышень; я замечаю, что и он, и дочь одеты в чёрно-белое, держат спины очень ровно — как клавиши. Консультант в другом углу магазина играет посетителям что-то, но сбивается, в эту же секунду хозяин кривится, как от кислого.

Я выхожу на перерыв и думаю «надо успеть расслабиться». Но главное в том, что я теперь живу этим дурным мотоциклистом в гонках по вертикали. А если я перестаю гнать, я падаю, потому что по-другому не интересно. Из состояния гонки надо выводить так же, как снимать с иглы. Здравствуйте, меня зовут Оля, если всё пойдет как надо, скоро мне предстоит кастинг шестидесятилетних бабушек. Я не умираю от своей работы только потому, что она мне нравится и нет ничего другого, что интересовало бы меня сейчас больше неё. Правда друзья перестали спрашивать меня, чем именно я занимаюсь сейчас.

Утренние съёмки в пафосном гольф-клубе, кругом вышколенный персонал, группе дают под аппаратуру и подготовку женскую раздевалку.

В углу среди свежих лилий гримируют модель, на длинных лавках костюмер раскладывает костюмы и бижутерию, тут же администратор организует питание. И теперь на лакированной лавочке лежат рядом кольца, ожерелья, жемчуг и вареные голубоватые яйца.

Костюмер попался опять с плохим характером. За полгода не видела ни одного милого или хотя бы сговорчивого костюмера. Они все язвительны, претенциозны, всегда спорят и всем недовольны. Например сегодняшний на любой телефонный звонок отвечает: «Ну и?!»

Сигарная комната клуба, на стене портрет дымящего Черчилля. На холсте какие-то разводы, они сильно заметны, мешают в кадре, осветитель в сторону:

— Вот, это все от табачного дыма. Смолы скапливаются и потом их не вывести. Кстати, всем теперь понятно, как табак действует на организм…

— Черчилля! — заканчивает кто-то радостно.

Фотограф со Стасом отсматривают кадры, в разговоре постоянно мелькает «это мы поправим на посте» (на постпродакшн, то есть последующая обработка материала, фотошоп).