Филип Рот - Другая жизнь

— Просто поразительно, как хорошо вы помните все подробности! Образы романа все еще свежи в вашей памяти.

— Когда я увидела вас сегодня, я сняла этот роман с полки и просмотрела его еще раз. Вы заинтересовались?

— Продолжайте. Как семья героини относится к еврею?

— Да, ее семья — это самое главное, не так ли? Они просто ошеломлены. «Еврей! — кричат они. — Старый жирный еврей!» Она так огорчена их реакцией, что ее открытое сопротивление традициям начинает вызывать сомнения у нее самой. Она вступает с ним в переписку — кстати, его зовут мистер Бреджерт. Он представляет собой довольно бесцветное существо, но человек он вполне порядочный и ответственный — одним словом, преуспевающий бизнесмен. Однако этот персонаж описан в книге точно так же, как и все прочие евреи, то есть такими словами, которые вызовут у вас скрежет зубовный. Думаю, вас особенно заинтересует их переписка и то, как в ней раскрывается отношение большинства людей к евреям, — вы узнаете, как к вам относились здесь уже сотню лет тому назад.

— И это все? — спросил я. — Больше там ничего нет?

— Разумеется есть. Вы знакомы с Джоном Бучаном? Кажется, он процветал во время Первой мировой войны. Думаю, он вам тоже понравится. Вы многое узнаете из его произведений. Я бы рекомендовала вам его только ради нескольких удивительных отступлений от темы. Он безумно популярен в Англии, широко известен как автор приключенческих книг для подростков. Все его книги о том, как белокурые арийцы сражаются с силами зла, которые в огромном количестве представлены в Европе, но при этом соблюдают строгую конспирацию; эти темные силы связаны с евреями-финансистами, которые желают зла всему миру. Ну конечно же, эти белокурые арийцы, победив всех врагов, в конце концов возвращаются в свои поместья. И это устойчивый сюжет. Евреи всегда присутствуют где-то на периферии, мелькая на страницах романа то тут, то там. Я не предлагаю вам читать все эти произведения — это тяжкий труд. Пусть какой-нибудь ваш приятель сделает это за вас. Или пусть Мария прочтет эти романы, у нее куча свободного времени. А вам она может зачитать вслух самые удачные отрывки — для пополнения вашего образования. Суть этих произведений в том, что каждые страниц пятьдесят вы наталкиваетесь на очередное антисемитское высказывание, это как бы реплика в сторону, выражающая общее отношение к проблеме и писателя, и его читателей. Это не так, как у Троллопа, не просто хорошо проработанная идея. Троллоп проявляет интерес к неприятной ситуации — у него это свидетельствует о существовании общественной совести. А эти произведения были написаны не в тысяча восемьсот семидесятом — такие умонастроения живы и до сих пор, даже если Мария не успела предупредить вас о подобных вещах. Во многих отношениях она еще ребенок. Вы знаете, как ведут себя дети, если им хочется уйти от каких-то проблем. Конечно, она может заболтать любого мужчину, чтобы залезть к нему в штаны, — это одна из ее специальностей. И я хочу сказать, она прекрасно умеет это делать. В постели она каждый раз ведет себя как девственница. Я уверена, что благодаря своей природной английской деликатности Мария, ложась в постель с мужчиной, возвращает нас к временам Вордсворта. Я совершенно уверена, что даже супружеская измена приобретает у нее ореол невинности. Общение с Марией превращается в словесные оргии. Она может запудрить мозги любому мужчине, доведя его до смерти, — разве я не права, Натан? Видели бы вы ее в Оксфорде! Для ее бедных наставников общение с Марией было равноценно агонии. Но она до сих пор не говорит вам обо всем, что там происходило. Существуют вещи, о которых не говорят с мужчинами, — следовательно, есть вещи, о которых она не рассказала вам. Мария лжет вам с самыми добрыми намерениями — ради поддержания мира. Однако мне бы не хотелось, чтобы она вводила вас в заблуждение своей лживостью или провалами в памяти, поэтому я считаю своим долгом подготовить вас.

— К чему подготовить? Ну хватит говорить о достоинствах английского романа, и хватит обсуждать Марию. К чему это я не готов? Кого мне следует остерегаться?

— Нашей матери. Вы сделаете ужасную ошибку, если будете препятствовать крещению младенца, когда он появится на свет.

Пока мы ехали домой на такси, я решил, что не буду спрашивать Марию, знает ли она про неприязнь Сары по отношению к ней и про то, как глубоко ее сестра ненавидит меня; я не стал обсуждать с ней намерения ее матери крестить нашего будущего ребенка, хотя это было правдой. Я был слишком потрясен этой новостью, но, поскольку мы с Марией направлялись в ее любимый ресторан, чтобы отпраздновать двадцать восьмой день рождения моей жены, я не хотел упоминать о том потоке оскорблений, прозвучавших как гимн ненависти, который обрушила на меня Сара, — если бы я хоть раз упомянул об этом, праздник был бы испорчен. Меня всегда изумляли сплетни об отношениях Марии и Сары, но в конце концов я перестал удивляться тому, что сестры отдалились друг от друга и теперь не были так близки, как в детстве. Как-то раз Мария упомянула, что у Сары проблемы с психикой, но только мельком, описывая ее трехмесячный брак с потомком англо-ирландского аристократа, — она в тот момент не собиралась рассказывать мне ни о чувствах сестры по отношению к ней, ни о бучанистских взглядах на людей вроде меня. Естественно, Мария никогда не отзывалась о своей матери как об «ужасной антисемитке», хотя я подозревал, что следы антисемитизма подспудно скрываются в глубоких слоях социального снобизма, поскольку в воздухе поместья «Падубы» постоянно ощущалось присутствие пронизывающей всё и вся ксенофобии. Я не понимал другой вещи: был ли образ христианской купели со святой водой красивым финалом мерзкой шутки, веселым гаерством, которое, как предполагала Сара, не могло не разозлить богатенького стареющего еврея, или же крещение младенца Цукерманов, каким бы абсурдным оно ни казалось, превратится в серьезную проблему, где нам придется отстаивать свои права в борьбе с матерью Марии? Что, если, оказывая сопротивление своей матери, которая за всю свою жизнь не отступилась ни разу, слабохарактерная дочь послушно сдастся на милость победителя? Что, если Мария уступит без боя, позволив осуществить не только символическое, но и реальное похищение ребенка? Что, если эта стратегия направлена на аннулирование ее брака с инородцем?