Филип Рот - Другая жизнь

Получив благословение священника, все встали, чтобы исполнить последнюю рождественскую песню «Слушайте! Ангелы весть принесли!». Склонив ко мне голову, Мария заговорщицки прошептала мне на ухо: «Ты очень терпеливый антрополог», и, прижав к себе покрепче Фебу, чтобы девочка не свалилась на пол от усталости, моя жена с большим воодушевлением продолжала петь вместе со всеми строки рождественской песни: «Иисус, обожаемый на небесах, Иисус, наш извечный Господь». Пока она старательно выводила следующий куплет, я вспомнил, как вскоре после нашего приезда в Англию ее муж в разговоре с ней по телефону назвал меня «стареющим еврейским писателем». Когда я спросил Марию, что она ответила ему, она обвила меня руками: «Я сказала ему, что в тебе мне нравится и первое, и второе, и третье вместе взятые».

После заключительного соло на органе мы все проследовали по лестнице, начинавшейся у крыльца церкви, в просторное подземное помещение с низким сводом и белеными стенами, где всем прихожанам подали подогретое вино с пряностями и пирожки с мясом. У нас заняло немало времени, чтобы вместе с маленькой Фебой пробиться сквозь толпу, ринувшуюся вниз по ступенькам за лакомствами. Девочку брала к себе на ночь бабушка, и это был подарок для нас обоих, потому что я собирался сводить Марию в ресторан — отпраздновать ее день рождения. Все говорили друг другу, как прелестно звучали рождественские песни в исполнении прихожан, и поздравляли миссис Фрешфилд с необыкновенно удачным чтением отрывка из Библии. Один пожилой джентльмен, чьего имени я никак не мог уловить, друг семьи, который также удостоился чести читать вслух один из отрывков, объяснил мне смысл благотворительной акции, в ходе которой прихожане собирали деньги: «Это происходит уже более сотни лет, — в мире так много бедных и одиноких людей».

К счастью, у нас нашлась другая тема для разговора — наш новый дом, и все занялись разглядыванием фотографий, сделанных Марией на полароиде, когда днем ранее она ездила смотреть, как продвигаются строительные работы. Дом должны были перестроить за следующие полгода, а пока мы снимали бывшую конюшню в Кенсингтоне. Фактически конюшня представляла собой два небольших, соединенных меж собой кирпичных домика, которые располагались на территории старой лодочной мастерской в Чизике; вскоре мы преобразовали обе постройки в один большой дом, где свободно размещалась вся наша семья и нянька; нам даже удалось обустроить две маленькие студии, для Марии и для меня.

Мы беседовали о том, что Чизик находится совсем не так далеко от Лондона, как могло показаться на первый взгляд, но там были врезанные в каменную стену ворота, через которые нужно было пройти, чтобы попасть на одну из улиц городка, именно эта деталь делала местечко уединенным, превращая его в отдаленную от центра деревушку; как объясняла всем Мария, там царили тишина и спокойствие, в чем Натан нуждался для своей работы. В самом конце улицы находились стена и мощенный плитами сад, где росли нарциссы, ирисы и маленькая яблонька; а перед домом, по другую сторону от поднимающейся террасы, где мы могли сидеть теплыми вечерами, шел бечевник — береговая полоса метров двадцать шириной, — а за ним протекала река. Мария сказала мне, что ей кажется, будто большинство людей, прогуливающихся по береговой полосе, — или любовники, пришедшие на свидание, или женщины с маленькими детьми. «Так или иначе, — добавила она, — все эти люди пребывают в очень хорошем расположении духа». Теперь, когда реку очистили от грязи, на воде можно было увидеть рыбаков, ловящих форель, а когда утром мы открывали ставни, нам были видны гребные лодки-восьмерки и тренирующиеся на них спортсмены. Летом река заполнялась маленькими лодочками, — люди катались на них по выходным, — и пароходиками, везущими туристов от Чаринг-Кросс до Кью-Гарденз. Поздней осенью на реку спускался туман, а зимой мимо нашего дома проплывали груженые баржи с укрытым брезентом товаром, а по утрам над водой часто висела молочная дымка. 1 км всегда полно чаек, равно как и уток: они шли к нам вверх по ступенькам террасы, чтобы их покормили, если у вас было что им дать, а иногда к нам залетали лебеди. Дважды в день на реке начинался прилив, и вода, заливая береговую полосу, лизала стены террасы. Один пожилой джентльмен сказал, что, с его точки зрения, Мария снова бы захотела вернуться в Глостершир, только если бы путешествие из этого места на метро до Лестер-сквер занимало не более пятнадцати минут.