Разипурам Нарайан - В ожидании Махатмы

— А где же деревня?

— Какая деревня?

— Как? Любая, — сказал он.

— А это тебе не кажется деревней? — удивилась она.

— Нет, — ответил Шрирам.

Им удалось немного поговорить после того, как Махатма вечером удалился.

— Какая жалость! — сказала Бхарати. — Но знай, юноша, что это и есть деревня. Я не лгу. В нашей стране существует еще семьсот тысяч более или менее таких же деревень.

— Откуда тебе это известно? — поинтересовался Шрирам, скорее чтобы продлить разговор.

— Узнала от умных людей.

— Насколько они умны? — спросил он.

Она пропустила его легкомысленное замечание мимо ушей и заговорила о том, что им предстояло сделать. Они должны были подготовить обзор деревень, пострадавших от недавнего голода. Это была миссия милосердия; Махатмаджи намеревался лично изучить положение пострадавших и вселить в них надежду и мужество. Это было тяжелое и грустное начинание. Махатма придавал ему такое значение, что отложил все прочие планы. Далекая война, идущая в Европе, и, возможно, грозившая начаться на Дальнем Востоке, ощущалась и здесь. Их не бомбили, но все же они страдали от войны; и хотя здесь не видно было знаков противовоздушной обороны и военных плакатов, но через скромные придорожные станции шел огромный поток, вливающийся в огромный военный резевуар Западной Европы. День и ночь везли телегами лес, срубленный в Мемпийских лесах, выращенное здесь зерно и крепких мужчин, которые могли бы спокойно трудиться на своих землях.

Как ни сурова была жизнь, Шрирам и Бхарати, казалось, ничего не замечали. Они радовались обществу друг друга, которое смягчало мрачную атмосферу, царившую вокруг. Один Горпад ощущал всю тяжесть трагедии. Он стал меньше говорить, рано ложился и все больше ограничивал себя.

— Смотрите, что сделали с нашей страной англичане, — говорил он. — Этот голод — дело их рук, они хотят таким способом держать нас в рабстве. Они грабят наши леса и поля для того, чтобы их военная машина продолжала работать, а в результате от этого страдает вот этот ребенок.

И он указывал на какого-нибудь голого деревенского мальчишку с выступающими ребрами и большим животом, случайно оказавшегося поблизости.

— В деревнях не осталось никакой еды, — гневно восклицал он. — О них никто не заботится. Какое кому до них дело? Кто им поможет найти выход из этих трудностей? Все заняты войной. Спекулянты спрятали все зерно, и те, кто его растил, теперь не имеют к нему доступа. А военные покупают его за любую цену. Они слишком серьезные конкуренты для бедняков.

«Почему он говорит это мне? — размышлял Шрирам, с нетерпением ожидая, когда он останется наедине с Бхарати. — Я не отвечаю за все это». Горпал был железным человеком, и можно было не сомневаться, что он не будет мешать, потому что у него всегда были другие дела; когда он отворачивался, они смотрели друг на друга и улыбались, вспоминая обо всех грустных и тяжелых вещах, о которых только что слышали или знали раньше.

Шрираму так и не удалось увидеть ту деревню, которая жила в его воображении. Высохшие от голода мужчины и женщины с костями, обтянутыми кожей; нагая земля, сухие пруды и жалкие крыши из растрепанной соломы над потрескавшимися глиняными стенами; песчаные улицы в рытвинах и ухабах, неприглядные высохшие нивы, — такой была деревня. Шрираму с трудом верилось, что он находится всего в двадцати милях от Мальгуди и цивилизации. Свиньи и псы лежали здесь в высохших канавах. Все в этих краях походило на сухую канаву. Шрирам не понимал, как люди живут в таких местах. Ему хотелось останавливать всех и спрашивать: «Сколько вы еще собираетель здесь оставаться? Вы не собираетесь вернуться в Мальгуди или еще куда-то? Разве вы должны остаться здесь навеки?»

Махатма обманул ожидания властей, отказавшись сообщить им маршрут своей поездки и появляясь в самых неожиданных местах. Чиновники вежливо просили его сообщить им, куда он желает отправиться. Он просто отвечал: «Повсюду, если удастся» или: «Я и сам не знаю».

— Но нам хотелось бы все подготовить, как надо.

— Ради меня? Не беспокойтесь. Я могу спать в любой хижине. Жить там, где живут другие. Мне не нужна никакая роскошь. Не беспокойтесь, мы можем о себе позаботиться. Я здесь не гость, а хозяин. Почему бы вам не присоедиться к нам в качестве нашего гостя? — Это он сказал окружному сборщику налогов. — Мы обещаем позаботиться о вас, предоставим вам все удобства, которые вам нужны.

Толпа чиновников следовала за ним. Как правило, из деревни в деревню он шел пешком. Останавливался где хотел. Ночевал в самой бедной хижине, или в уголке храма, или вовсе под открытым небом. Часами он шагал молча, держа в одной руке посох и опираясь другой на кого-либо из своих учеников. Часто он останавливался, чтобы поговорить с крестьянином, который рубил дерево или вскапывал пашню.