Разипурам Нарайан - В ожидании Махатмы

Чтобы не отстать по части политических воспоминаний, Шрирам сказал:

— Я знаю, что отец Бхарати тоже погиб от рук полицейских — они его избили.

— Да, это было в тысяча девятьсот двадцатом году, самом начале гражданского неповиновения. Ее отец возглавлял первый отряд наших сатьяграхи, они хотели сорвать британское знамя с Секретариата в Мадрасе. Полицейский ударил его железной дубинкой в грудь — и он упал мертвым. А моего отца застрелили. Ты знаешь, что это сделал полицейский? Я был в толпе и все видел. Отец пикетировал одну лавку, где продавали пунш и другие алкогольные напитки, пришел полицейский наряд и велел ему уходить, но он отказался. Собралась толпа, началась свалка, и в конце полицейский выстрелил в него прямо в упор.

Он вытер слезы, выступившие на его глазах при этом воспоминании.

— Я не успокоюсь, пока мы не прогоним англичан из Индии.

Голос его звучал хрипло от горя.

— Мой брат стал террористом и застрелил много английских чиновников. Никто не знает, где он сейчас. Я бы нашел его и тоже стал бы убивать англичан, но Махатма не разрешает нам даже думать о насилии, — произнес он с грустью.

Желая выразить сочувствие, Шрирам сказал:

— Все англичане заслуживают того, чтобы их растреляли. Они были очень жестоки.

— Ты не должен так даже думать, если собираешься стать настоящим сатьяграхи, — возразил Горпад.

— Нет, нет, на самом деле я так не думаю, — тут же поправился Шрирам. — Просто мне его жаль. Конечно, мы не должны думать о том, чтобы стрелять в кого-то, да и где у нас ружья? У нас нет оружия. Мне бабушка, бывало, говорила, что в нашем доме есть ружье, которое принадлежало моему отцу. Ты знаешь, что он погиб в Месопотамии? Его тоже застрелили в упор.

— Это было на войне, на последней войне?

— Да, — подтвердил Шрирам.

— Значит, он был солдатом Британской армии, — сказал Горпад с легким презрением в голосе.

Шрирам это заметил, но не стал возражать, только прибавил в качестве оправдания:

— Говорят, он был храбрым солдатом.

— Возможно, возможно, — ответил тот свысока.

Шрирам принял это как испытание. В ту ночь он много узнал о политике. Горпад проговорил до двух часов, после чего оба отправились к реке и совершили там омовения. Когда лагерь проснулся, Шрирам вернулся таким свежим и бодрым, что Бхарати заметила:

— Ты очень неплохо показал себя в первый день.

Внимательно слушая Горпада, он запомнил множество политических выражений и чувствовал себя подготовленным к тому, чтобы не смущаясь идти рядом с Махатмой во время утренней прогулки.

— Больше всего на свете, — сказал он Махатме, — я хотел бы дать обет заставить англичан уйти из Индии.

Махатма взглянул на него с улыбкой и спросил:

— Как ты собираешься это сделать?

Шрирам растерялся: это был один из тех случаев, когда ему надо было бы промолчать. Он взглянул на Бхарати, которая шла по другую руку от Ганди: на ее лице играла озорная улыбка. Это его задело. Он надменно произнес:

— С вашего благословения, сэр, я постараюсь стать достойным этой цели. Я останусь с вами как можно дольше, и, если вы согласитесь мной руководить, вы сможете сделать из меня солдата, который сумеет принять участие в борьбе за то, чтобы англичане ушли из страны.

Махатма выслушал эти слова с нескрываемым удовольствием. Какое-то время он молчал, слышался лишь звук его шагов по песчаному берегу. Все хранили глубокое молчание.

— Что ж, юный друг, если Господь того пожелает, ты совершишь великие дела. Доверься ему, и все будет хорошо.

Шрираму эти слова показались не слишком серьезной подготовкой к боевой жизни. Ему-то хотелось прийти к Бхарати в хаки и с грудью, увешанной орденами, хоть орденов в те дни вокруг более чем хватало. Но тут Махатма снова нарушил молчание, развеяв его мечты:

— Прежде чем возмечтать об изгнании англичан из нашей страны, ты должен изгнать все склонности к насилию из своего сердца. Помни, что это будет борьба не с помощью палок, ножей или ружей, а только с помощью любви. Пока ты не убедишься в том, что в душе твоей царит всепоглащающая любовь к твоему врагу, не думай о его изгнании. Ты должен постепенно забыть самое слово «враг». Ты должен думать о нем как о друге, который скоро тебя оставит. Ты должен научиться стать настоящим борцом за ахимсу. Ты должен воспитать себя так, что для тебя станет невозможным носить сандалии, сделанные из кожи убитых животных. А в том случае, когда ты не сможешь достать шкуру животного, умершего естественной смертью, ты предпочтешь ходить босиком, чтобы не надевать обувь из шкуры животного, убитого ради тебя.