Елена Катишонок - Счастливый Феликс [рассказы и повесть]

– Мышка! – закричал утром Владик. – Я первый увидел! Папа, папа, смотри: мышка!

– Сейчас убежит, – улыбнулся Павел. – Не шуми, она боится.

– Я тоже вчера видел, вот такую! – Ромка развел руки.

– Возьмем ее к нам домой, – заныл Владик. – Папочка, ну возьмем…

Мышь оказалась не из пугливых – ускользнула без особой спешки.

– К своей маме пошла, – заключил Владик. – У нее дома братики и сестрички.

Вечером Павел пристально всматривался в окно. Оно выходило во двор, где стояли переполненные мусорные баки; между ними деловито шныряли серые твари. Через несколько дней приехали серьезные люди с санэпидстанции. На следующей неделе в коридоре снова появилась крыса, на этот раз мертвая. Та же участь постигла соседскую болонку, поплатившуюся за любопытство к оскаленному взъерошенному трупику.

На Валентину сообщение о крысах не произвело сильного впечатления – должно быть, потому, решил Павел, что не видела ту, дохлую. Софе ничего не говорили – к чему? Пирожковая плодит крыс, санэпидстанция их травит, однако процесс идет там, внизу, не в квартире.

Крысы не мешают измерять давление тетке, здоровой как конь, и выслушивать ее жалобы на обморочное состояние; так что мне крысы? Не думать надо было, а сесть на самолет, прямо тогда. В Новосибирск, например.

– Ну?! – кричала старуха.

– Сто двадцать на семьдесят.

Или в Иркутск.

Не будет в ее жизни ни Новосибирска, ни Иркутска; зато купила новые занавески. Светлые, как и хотела.

Потом в квартиру пришли тараканы.

Подумаешь, тараканы! Комары, например, тоже не подарок, но мы ведь лету радуемся. В конце концов, это просто насекомые. Примерно так Павел объяснял жене, что ничего страшного не произошло. Никакой трагедии. И нечего паниковать, в конце концов.

Заметил ли он сам, что говорил о тараканах теми же словами, что о статье в журнале, когда увещевал ее: ничего, мол, страшного, такое сплошь и рядом?.. И что он вообще замечает, в конце концов ?

– Нет, ну правда. Читаем же мы «Тараканище» детям – и ничего, ты не приходишь в ужас от всех жучков и паучков, – невозмутимо продолжал он. – Из-за этого нервничать? Тараканы как появились, так и уйдут. Бери пример с Софы. Стоическая выдержка! Налила себе чай, сунула ложку в сахарницу, а оттуда таракан – и прямо по столу!..

Валентина застыла.

Муж покрутил головой.

– Это надо было видеть. Хлоп рукой – и нет таракана! Насыпала сахар – и пьет чай.

Встал, махнул рукой:

– Ладно, пора спать. Утро вечера мудреней.

Утро вечера дрянней, это Валентина знала давно и твердо. Реальность встречала ее теперь сонными тараканами, струйками текущими по стенам и поспешно исчезающими. Каждое новое утро выглядело страшнее предыдущего – тараканов становилось все больше. Санэпидстанция закрыла бойкое заведение внизу на несколько дней, и разочарованные завсегдатаи пирожковой толклись в парадном, честя на все лады «этих сволочей». Кого они имели в виду, тараканов или доблестных поборников санитарии, сказать было трудно.

Травля оказалась эффективной: уборщица выметала кучи дохлых тараканов. Уцелевшие эмигрировали наверх, в квартиры. «Ограниченный контингент», – шутил Павлик, стряхивая с полотенца очередного пруссака.

Целую зиму боролись с нечистью всеми возможными средствами. Ядовитая вонь аэрозолей прочно поселилась в квартире – даже постельное белье пропиталось этим запахом. Мальчики то и дело ночевали у старших Спиваковых – Галина Сергеевна рассталась наконец с бухгалтерией и вышла на пенсию. Она давно лелеяла эту мечту – все свободное время посвятить внукам. И взялась за дело вдохновенно, энергично: готовила, в соответствии с рекомендациями журнала «Здоровье», самую полезную детскую еду, для чего возила с рынка малокровную весеннюю зелень и в каждое блюдо добавляла саго – крупу невнятного вкуса, но полезности исключительной. Неожиданно Иннокентий Семенович получил две путевки в Трускавец, и оба уехали.

Теперь дети ночевали у родителей Валентины, и саго было без сожаления забыто.

«Вы с Павлом осторожнее, – предупреждал отец, – а то надышитесь – голова заболит. От химии самая высокая интоксикация».

Софе отравляющая атмосфера, похоже, не наносила никакого вреда, разве что вызвала наблюдение: «Где-то горррит… Соседи ррыбу жарррят»).

…Бухала дверь, шагами командора подходила старуха, гремела мелочью: «Сорок трри копейки. Я не люблю быть должной».

Грохотание таза в ванной, рев телевизора по вечерам, тараканьи кухонные пиры вокруг лужицы компота, а за дверью – крысы, разгуливающие по лестнице.