Сергей Морозов - Великий полдень

У самого моего лица как будто пронесся огненный вихрь. Трассирующая пуля ударилась рядом в гранитную стену и осыпала меня жгучими искрами. Я запоздало пригнулся. Еще несколько пуль словно невидимый отбойный молоток разнесли в крошку бетонный бордюр буквально в метре от меня. На этот раз я плюхнулся прямо на мостовую и покатился за ближайшую скамейку и живую изгородь. Затем, прячась за гранитный парапет, я стал пробираться дальше. То ползком, то на четвереньках подобрался к главном подъезду. От высоких резных дверей остались одни петли. Из под притолоки валил черный дым. Все внутри озарялось пламенем и сумасшедшим светом шипящих на полу зажигалок.

Для чего мне понадобилось пробираться туда? Неужели так важно было увидеть своими глазами, как гибнет в огне это великолепное сооружение? Сколько чудес света было бестрепетно уничтожено за человеческую историю!

Изумительного лазурного неба — потолка в Главном зале — уже не существовало. Высоко вверху торчали, словно переломанные ребра, балки и арматура. Прекрасный прозрачный пол, подобный тому, что был когда то в соломоновом дворце, являл собой какой то чудовищный марсианский ландшафт с красновато тлеющими грудами и зияющими дымящимися пробоинами. Кое где еще сохранились отдельные фрагменты несравненной диорамы. Светлые лики коробились с ужасающей быстротой, превращаясь в гадкие черные лохмотья. Фигуры, расположенные в верхних ярусах, пылали словно облитые смолой. Я заставил себя усмехнуться. Я полез в карман и, достав свою красивую пластиковую карточку почетного гражданина, зачем то принялся рвать ее, помогая себе зубами, яростно выплевывая кусочки пластика.

Удивительное дело! В эти минуты я не ощущал леденящего ужаса, отчаяния или чего-нибудь в этом роде. Но я почувствовал, как за моей спиной появилась она, смерть. Это было до пронзительности просто: я понимал, что мне нужно выбираться отсюда, вообще выбираться из Москвы, но, в то же время, я знал, что нет, я никуда не смогу выбраться. Я сел около входа, прислонившись спиной к стене.

«То, что происходит сейчас со мной, — пронеслось у меня в голове, — и есть то самое ОНО НИЧТО…» Приблизившееся и реальное, независимо оттого, укладывается это у меня в голове или нет.

Меня поразила абсолютная моя беспомощность перед тем, что свершалось.

Почти удивление.

И безмерный ужас.

Чувство росло, вытесняло все прочие чувства. Свершающееся не содержало в себе ничего незнаемого. Было даже до странности знакомое, почти родное. Как будто я всю жизнь только и делал, что следил за его приближением, но при помощи воображения малодушно отодвигал в абстрактную бесконечность.

Нет, я не потерял сознания. По крайней мере, не совсем потерял его.

Вот как это было. Будто кто то незаметно обнял меня сзади. Положил руку на мое сердце, и оно сделалось каменным. Необычайно тяжелым. Положил ладонь мне на темя, и моя голова стала каменеть. Стиснул меня сзади за плечи… И я не мог пошевелиться.

Прокатились, подскакивая и бесшумно сталкиваясь, громадные черные шары. Я только поводил глазами туда сюда, словно видел себя из какого то другого пространства. Странное, несгоняемое выражение было на моем лице. Не лицо, а маска.

Правая рука еще действовала. Я потрогал ею свою левую руку, пальцы на которой были сведены судорогой. Та рука была уже не моя. Тогда я принялся яростно растирать ладонью грудь, предплечье, словно еще мог их оживить… Мой бедный разум не мог, конечно, постичь этой неизбежности. Я продолжал поводить глазами из стороны в сторону, но справа, слева, вверху и внизу сделалось очень черно. Оставалось небольшое зримое пространство прямо передо мной — словно окошко, оставленное для того, чтобы я наконец увидел ту, чье прикосновение превратит меня в неодушевленный предмет. И я не мог отвести взгляда. Я был принужден увидеть, как она появиться передо мной…

Я уже говорил, что непрерывность происходящего была нарушена. Как будто быстро быстро перелистывали большую книгу. Несколько страниц, потом еще несколько страниц. Потом вдруг раскрылась яркая цветная вставка, иллюстрация. Очень красивая картинка. Я успел хорошо ее рассмотреть. Дорога шла прямо через просторную дубовую рощу: из сумрака к абсолютному полуденному свету. Шумела зеленая листва. За кряжистыми могучими дубами виднелась сверкающая на солнце синяя вода. Я шел к людям, которые ждали меня там, где начиналась полоса света. Люди стояли плечом к плечу. Женщины, мужчины — такие разные. Лица одних казались мне необычайно родными, знакомыми, но, в то же время, как будто совершенно чужими; других людей я не знал, вероятно потому что они ушли задолго до моего рождения. И вот теперь я мог увидеть их всех всех. У меня обрывалось дыхание… Вероятно, это и был рай. Видение рая. Еще один полдень. Но его свет не грел, его зелень не прельщала, его красота не манила. Я не хотел туда.