Ёко Тавада - Подозрительные пассажиры твоих ночных поездов

Между разговорами возникали паузы. Они были непродолжительными. Впрочем, может быть, они просто казались такими: именно так действует наркоз — он превращает часы в минуты. В какой-то момент ты заснула, потом вдруг пробудилась. Ты не имела ни малейшего понятия, что происходило во время сна.

Мими протягивала плитку шоколада. «Надеюсь, яда сюда никто не подложил?» — спросила ты в шутку. Мими же ответила: «Между прочим, меня и отравить пытались». По ее словам, это произошло в то время, когда она исполняла главную роль в спектакле «Колеса и нож». «Эту роль мне дали, когда заболела основная исполнительница. И хоть меня взяли как бы на подмену, сам постановщик говорил мне, что именно я подхожу больше», — сказала Мими и горько улыбнулась.

В третьем акте главная героиня принимает яд и умирает. Ананасный сок — вот та дьявольская отрава, которую должна была выпить Мими на сцене. В день репетиции ассистент режиссера купил десять бутылочек сока и поставил их в холодильник гримерки. Мими должна была перелить сок в прозрачную чашу и выйти с ней на сцену в третьем акте. Однако в тот день она обнаружила, что сок, который за несколько часов до представления она перелила в чашу, оказался подозрительно светлым. Заподозрив неладное, она окунула палец в жидкость и сунула в рот. Вкус был ужасен. Что это? Мими полезла в холодильник — количество бутылочек осталось прежним. Значит, в чашу налит не сок? Тогда перед Мими встало лицо ассистента. Это был молодой парень, еще студент, с припухлыми щеками и следами прыщей на коже. У него была манера молча и злобно впиваться в Мими глазами. Как бы ненароком он частенько заходил в гримерную, когда она переодевалась. Увидев обнаженную Мими, он закрывал за собой дверь и не считал нужным извиниться. Он как будто говорил: я не имею никакого интереса к голым женщинам. Как-то раз за обедом в столовой Мими почувствовала на себе его пристальный взгляд. Он сидел за столиком, расположенным по диагонали впереди. Мими подумала, что он влюбился, ответила ему мягким взглядом, но получила в ответ взгляд, полный только ненависти и злобы. Пробовала заговорить с ним, но он почти всегда молчал. Мими подумала, что, возможно, именно он вознамерился отравить ее. Возможно, и не отравить — просто он хочет, чтобы во время спектакля ее пронесло. А может, он хочет, чтобы она выпила его мочу. Кто-то ведь на послепремьерной пьянке рассказывал, что из мочи теперь удаляют аммиак и делают лекарственное снадобье. Мими немедленно вылила содержимое склянки в находившийся в гримерной большущий горшок с каким-то растением. Потом достала из холодильника баночку с соком и перелила содержимое в чашу. Выбежала к зрителям и без проблем сыграла сцену самоубийства.

На следующий день этот парень — ассистент режиссера — в театр не явился и больше туда не приходил. Постановщик разозлился: «Как этот негодяй посмел бросить работу?!» А то растение в горшке сохло, сохло да так и засохло совсем. Гримерша его ужасно любила, она ругалась и говорила, что кто-то спьяну вылил в горшок виски.

Рассказ Мими навеял на тебя тоску. Как будто ты в платье, которое промочил дождь. Это невидимое глазу платье невозможно было снять, как ни старайся. И кожу свою тоже было никак не содрать. Ты сказала: «Устала что-то, прилягу, а вы продолжайте». Непонятно, зачем ты это сказала: то ли хотела послушать еще, то ли не хотела обижать Мими — ей-то как раз хотелось поболтать.

Улечься на полку в вагоне — все равно что залезть сбоку в гроб странной конструкции. Страшно забираться в такой ящик. Впрочем, когда придет время, из него всегда можно выбраться — боковой стенки-то нет. И не стоит беспокоиться, что могут заколотить верхнюю крышку. Так что нечего бояться, говорила ты сама себе.

Мими было абсолютно все равно — сидишь ты или лежишь. Теперь она рассказывала, как повстречалась с режиссером, у которого были совершенно голубые глаза. «Они были такие голубые; я вся растворялась в них и только чуть позже поняла, что они ничего не видели». Мими пришла на юбилейный вечер одного театра с опозданием, на ней были темные очки, призванные скрывать ее опухшие от слез глаза. Она стояла в уголке, когда к ней подошел этот человек. Он спросил: «Не хотите ли чего-нибудь выпить?» Мими была очарована его низким приятным голосом. «Пожалуй, я выпью красного вина». Мужчина бросил взгляд на стоявшего рядом с ним молодого человека — то ли помощника, то ли ученика. Тот принес Мими бокал вина. Мими подняла бокал, чтобы чокнуться, но мужчина свой бокал поднимать не торопился. Она удивилась, отчего это он не желает соединить бокалы. Неужели она чем-нибудь обидела его? Мими украдкой взглянула в его глаза. И поняла, что он слепой. Он произнес: