Джузеппе Д'Агата: Четверо повешенных на пьяцца дель Пополо

Друзья мои, сдается мне, что нам положено выражаться загадками, витиевато и двусмысленно. Одно могу вам сказать: это нехорошо, потому что не отвечает нашему традиционному здравому образу мыслей.

Итак, насколько я понял, Италия — это республика, где есть президент, правительство, палата депутатов и сенат. Как все эти институты между собой соотносятся, — иначе говоря, у кого власть, — хрен их знает, не поймешь. Вот ведь до чего они тут, в Европе, докатились — одно слово: бедлам. И все из-за своей маниакальной приверженности к политическим теориям; политика — это, по их мнению, искусство. Делают вид, будто забыли азбучную истину, известную даже малым детям: что первейшая и реальная власть — это власть экономическая; общество заинтересовано в том, чтобы она находилась в руках людей способных и честных, а не бесчестных, даже если они способные; мы все должны этому содействовать, не поддаваться на разные европейские штучки, не кидаться на подарочки, которые Европа нам все время подкидывала, начиная от Макиавелли и кончая Марксом.

И еще: в Италии слишком много партий. Иные из них были созданы специально для того, чтобы под предлогом каких-то эфемерных различий завлекать в свои предвыборные сети простофиль.

Но этого им показалось мало, добавились так называемые «внепарламентские группы», то есть такие, которые поставили себя вне, точнее, против существующих установлений, а еще точнее — вне закона. Придуманы они для того, чтобы вызывать глубочайшее возмущение добропорядочной буржуазии, которую именуют правой, так как она производит материальные ценности, трудится и стоит за порядок; чтобы вызывать возмущение наиболее здоровой и, следовательно, преобладающей части государственных служащих, армии, полиции — точнее, всех ее разновидностей — и, наконец, духовенства. В последнее время активизировались профсоюзы: задумали играть такую же роль, как предприниматели. Все хотят заниматься политикой. Студенты — и те, вместо того чтобы увлекаться спортом, ударились в политику. Понятно? Мало им профессиональных политиканов, у них еще шуруют неопытные люди, дилетанты!

Теперь разберемся, какие произошли перемены.

— В этой стране ни хрена не поймешь! — заявил культурный атташе нашего посольства, приехавший встретить меня в аэропорт Фьюмичино. — Но ты, Джо, не расстраивайся. Продержишься на местном колорите, а в остальное время можешь загорать.

Он невозмутимо спокоен и вызывает доверие — еще бы: в каких только странах он не работал. Не случайно его первые слова совпали с классической формулой, с которой обычно начинаются все секретные донесения наших дипломатов: «В этой стране ни хрена не поймешь». И говорят они, к сожалению, чистую правду.

— Но прошел слух, что тут в самом разгаре революция! Если это так, то какого дьявола бездействуют наши, чего они смотрят?! — взволнованно спросила старуха Мэри.

Прежде чем привести ответ атташе — тем более что ответил он ерунду, — я прошу читателя по достоинству оценить язык вашего Джо — не какой-нибудь чистоплюйский, а реалистический, выразительный, каким и положено быть языку журналиста нового типа.

Культурный атташе ответил, что его задача — смотреть в оба, но ему совершенно ясно: никого, даже НАТО, пока тревожить нет смысла.

Определив таким образом место этой проклятой революции в международном разрезе, я считаю своим долгом прежде всего заверить вас, дорогие читатели, что Италия — это не Вьетнам.

Присмотримся поближе к тому, что тут происходит.

Уже вечер. В залах аэропорта масса народа: туристы, люди, отправляющиеся на отдых, воры-карманники, несколько военных; изредка попадаются полицейские. Но я уверен, что больше всех здесь именно полицейских в штатском. В среднем из шести итальянцев один, прямо или косвенно, служит в полиции. Занимаются этим все, начиная от приходских священников, включая почти всю сферу обслуживания, и кончая дворниками.

Я прохожу как VIP [2] Very Important Person — особо важное лицо (англ.) . , но других журналистов, я уверен, здесь не пропускают: задерживают, обыскивают, бесцеремонно гонят в шею.

Покуда мы дожидаемся своих чемоданов — получение багажа взял на себя атташе, он себя ведет в аэропорту по-хозяйски, — я мысленно прикидываю, как бы поэффектнее озаглавить свою первую корреспонденцию. «На подступах к революции» — неплохо, а? В этот момент Мэри крикнула:

— Смотри, смотри, ведут заключенных! — И показала мне на сотню людей, которые брели по взлетной дорожке под конвоем взвода полицейских. Я было хотел кинуться вслед за ними, а Мэри бы следовало их сфотографировать, но тут, как на грех, привезли багаж.