Владимир Митыпов - Геологическая поэма

За эти три маршрутных дня я настолько втянулся в рваный аллюр Батрака, что сидел теперь, почти не качаясь, а временами даже закрывая глаза.

С утра прошел небольшой дождь. В тележной колее, тянувшейся через редкий березняк, местами стояла вода. Проселок был старый, полузаросший, скупо тронутый по зеленому золотыми брызгами палой листвы. Кругом — покой, клонящая ко сну тишина. Звук копыт приглушенный, лишь изредка звякнет подкова по случайному камню. Ручка геологического молотка, притороченного к передней луке, надоедливо бьет по колену, а по спине тяжело похлопывает английская боевая винтовка «Ли Инфилд» — недобрая память о сибирской интервенции стран Антанты. Наслушавшись речей о том, что «тайга-де не любит безоружного», и будучи искренне убежденным в том, что человек, истребивший за жизнь свою более полусотни медведей, должен считаться за образец мужества, я был готов в любой миг с бездумной лихостью срывать с плеча винтовку.

Выехав на край поляны с копнами свежескошенного сена, я увидел пять диких коз. Они паслись на противоположной стороне, у ручья, где заросли мелкого кустарника уберегли сочную траву от рук косарей.

Лопоухий Батрак имел одну отличную черту — он был абсолютно равнодушен к выстрелам, поэтому я, не покидая седла, стащил через голову ружье, взвел затвор и не спеша выцелил ходившего в сторонке молодого, судя по рогам, самца.

Бум! — раскатисто и оглушительно ударил выстрел, после чего пухлый шар эха долго еще метался от дерева к дереву, все удаляясь и удаляясь. Но еще раньше, чем родился звук и запахло порохом, в тот как раз момент, когда я дожимал спуск, Батрака ужалил паут [19] Паут — местное сибирское название овода. . Это должно было случиться, потому что, остановившись, мы сразу же оказались в центре множества черных, натужно жужжащих спиралей.

Коз словно подбросило катапультой, в том числе и того рогача, который должен был бы лежать сейчас в траве, замирающе дрыгая ногами. Батрак досадливо передернул ушами и вторично двинул себя задней ногой под брюхо. Прежде чем скрыться среди деревьев, козы, будто по команде, остановились, враз все обернулись, посмотрели на меня и, как бы убедясь, что бежать было-таки и есть от чего, дружно кинулись в лес.

Я не стал особенно огорчаться, — в моем рюкзаке лежал трофей куда более ценный, как мне думалось, нежели по-летнему тощий козел со всеми своими потрохами. Вчера в полдень я, где верхом, где ведя коня в поводу, а где и едва не таща его на себе, пробрался наконец в глубинную часть массива Цаган-Хулганат-Ула, поднялся на водораздел, и тут передо мной открылось почти идеально ровное плато, по которому так и подмывало проскакать сломя голову. Скудно поросшее жесткими горными травами, оно выглядело пустынным, чистым, как-то даже возвышенно чистым, и вызывало ощущение безмятежного покоя. Поодаль тянулась невысокая прерывистая гряда скал, изрядно выщербленных временем. Даже со стороны было видно, что сложены они, как и весь массив, темно-серыми гнейсо-гранитами, но некоторые наиболее вознесенные над землей вершины сияли снежной белизной. Причем цветовая граница прямо-таки бросалась в глаза и проходила везде на одном уровне, словно какой-то расшалившийся великан приложил к этим скалам линейку, а потом все, что оказалось над чертой, взял да и окрасил белилами. Художества эти имели место, надо думать, в глубокой древности, потому что я насчитал всего три такие вершины, расположенные вразброс, тогда как остальные их собратья ничем не выделялись — время урезало их на добрую половину, и только нагромождения черно-белых осыпей у их подножий свидетельствовали о том, что и они были когда-то увенчаны остроконечными мраморными башнями. А в том, что это именно карбонаты, я нисколько не сомневался и, в порыве исследовательского зуда понукая усталого Батрака, мысленно строил самые радужные предположения.

Я оказался прав, но, увы, лишь частично: это действительно были мраморизованные известняки, но ни о каких рудных зонах, которые обычно образуются при взаимодействии расплавленной гранитной магмы с карбонатными породами, не могло быть и речи — контакт здесь был не «горячий», как говорят геологи, а тектонический, то есть громадные блоки гранитов и известняков некогда сблизило и прижало друг к другу в результате катастрофических движений в земной коре. На контактной поверхности пород остались даже бороздчатые, приполированные до зеркального блеска следы их скольжения друг по другу.