Владимир Митыпов - Геологическая поэма

Рассолов передал управление второму пилоту и, приказав ему продолжить облет массива, снова вплотную взялся за планшет, время от времени вглядываясь вниз сквозь боковой блистер.

Приняв наконец решение, командир вскинул голову, обернулся, и они с геологом встретились взглядами. Роман смотрел в упор, не мигая, и в его казавшихся больными глазах прочитывались и беспокойный вопрос, и требование, и мольба — насколько вообще подобному субъекту могла быть хоть чуточку присуща способность кого-либо о чем-то умолять. Вертолетчик чертыхнулся про себя: парень явно ничего не смыслит в вертолетах; видимо, они представляются ему чем-то вроде летучей мыши, которая, уцепившись когтями за скалу, может повиснуть на ней хоть вниз головой… Подумав так, он тут же обозлился: «Оправдываешь себя, командир. Этому типу и знать-то не надо, на что способна твоя машина — на то он и геолог. Но ему важно знать, на что способен ты, вот в чем дело!»

— Могу предложить одно, — он приблизил планшет к лицу геолога; из-за рева двигателя приходилось почти кричать, поэтому голос его против воли звучал почти рассерженно. — Самое близкое, где я могу приземлиться, это вот тут, — Рассолов ткнул пальцем в карту. — Ближе нет ничего подходящего, сам видишь…

Выбранное вертолетчиком место находилось в верховьях долины Гулакочи. Как на глазок определил Роман, километрах в пяти от места ЧП. Это по прямой. Но по пути надо перевалить через хребет. Роман на миг представил себе все это: подъем, спуск… неизбежные сюрпризы рельефа, которые на карте не отобразишь, с воздуха не увидишь… носилки с Асей, полуживой Валентин… Нет, дело выглядело абсолютно безнадежным, чего вертолетчик, сидя в своем перемещающемся по воздуху мягком кресле, мог и не понимать. «Простим ему, — с внезапным великодушием подумал Роман. — Откуда этому пижону знать, что такое ходить по горам. У него ж сидячая работа, а он небось думает себе: «рожденный ползать — летать не может!» Второй вариант — обойти этот хребет. Прикинув расстояние, Роман безнадежно хмыкнул: проще четверым взять на плечи носилки с Асей и топать непосредственно на Гулакочинскую разведку.

— Ну? — в самое ухо рявкнул вертолетчик. — Как решаем?

— Летим обратно, — отвечал Роман, повинуясь скорее интуиции, чем рассудку.

Вертолетчик помедлил, выжидательно глядя на него, но Роман молчал. Тогда тот резким движением отвернулся, что-то при этом проговорив. Похоже, что выразился.

«А правильно ли делаю? — мгновеньем позже спросил себя Роман. — Ведь уходим же от них, уходим! Покидаем! И время теряем! Возвращаемся к исходному. А решения никакого… О черт, хоть бы подсказал кто!.. Нет, кроме меня, решать некому… так уж получилось… Давай, московский парень, на тебя вся надежда!.. Конечно можно бы посадить вертолет там, в верховьях Гулакочи, выгрузиться и двинуть всей командой через хребет… Пять километров — не проблема. Правда, превышение — дай бог… А потом?.. Нет, это была бы видимость, что мы что-то делаем, пытаемся, видите ли… По существу — обман и самообман…»

В голове царила метельная путаница, мельтешенье, однако где-то в полумраке подсознания, как кристалл в толще породы, затаилось нечто смутное, не до конца еще прояснившееся. Не то мысль, не то чувство. Подобное состояние Роману было знакомо: случается, месяцами крутишь какую-нибудь проблему и так, и этак, и кажется, что не ухватить ее ни с какого боку, а потом однажды выясняется, что в подсознании-то анализ уже давно проведен и результат уже готов, но только все никак не мог стать мыслью, отлиться в слова.

Роман взглянул на часы и с некоторым облегчением отметил: «Э, так ведь в общем-то еще утро, а казалось, что времени прошло!.. Будем надеяться. Как говорит Пал Дмитрич, карта не кобыла — к утру повезет».

На уровне глаз величественно проплыли и остались позади освещенные солнцем вершины массива, и протянувшимися от него щупальцами теперь внизу шли отроги, нагие, мягко бугристые, где-то там, возле чуть угадываемой реки, сбегающие на нет. А потом и сама река, Гулакочи, вся в мерцающих блестках солнечной ряби, выделилась из невнятицы затуманенного далью ландшафта. Затем на ровном клочке речной террасы возникла как бы беспорядочная стайка камней, скатившихся некогда с нависающего над ними горного хребта. Однако еще несколько минут полета превратили эти камни в дома поселка, и вот уже сделались различимы бурые тесемки разбегающихся дорог, дымы из печных труб, слюдяные высверки оконных стекол.