Владимир Митыпов - Геологическая поэма

— Благодарю, именно это я и хотел услышать среди ночи.

— Смеешься, а я так страдаю…

Роман наконец влез в мешок и успокоился.

— Вы что, до сих пор сочиняли резюме? Светящиеся стрелки «командирских» показывали начало второго ночи.

— Не-а… — Роман вздохнул, помолчал. — Я потом еще на берегу сидел… Считал звезды…

— Хорошее занятие. Актуальное.

— Опять смеешься, — голос Романа был непривычно тосклив. — Я ведь со дошкольных аж лет мечтал стать астрономом…

Валентин счел за лучшее помалкивать. Лишь покашливал легонько, давая знать, что слушает.

— А в десятом классе вдруг сделал финт ушами, — невесело сообщил Роман. — Посмотрел фильм «Призраки покидают вершины». Кажется, Армянской киностудии. Цветной. Про красивую жизнь геологов. Горы, ртутное озеро, шпионы, стрельба. Боже, какой бодягой нас кормили!.. Мы тогда жили в Средней Азии. Рядом горы, граница… Я, кажись, говорил тебе, что отец у меня был военный. Поколесили же мы по стране — офицерская семья… А дед всю жизнь проработал кочегаром на железной дороге. Помню, бегал к нему на Савеловский вокзал. Пехом из Свиблова, между прочим…

— Забавно! — вырвалось у Валентина.

— Это ты насчет фамилии? Свибловы из Свиблова… Говорят, нас там когда-то было много. Однофамильцы, родственники… и село так же называется. Даже князь был такой, Свиблов. Возможно, Свиблово было его родовым поместьем, имением или как оно там называлось… Деревня. Куры — гуси, вилы — грабли… И пастух по утрам: «Выгоняй коров!» А сейчас — в черте Москвы…

— Слушай, ты уж не княжеских ли кровей? — пошутил Валентин. — Потомственный дворянин?

— Я же говорю, дед — кочегар, — по-прежнему грустновато отозвался Роман. — А прадед был крестьянин, крепостной… В общем, дед — казак, отец — сын казачий, а я — хрен собачий…

— Привет! — рассмеялся Валентин. — Кстати, о казаках — я ведь из казаков. Забайкальских. Наша фамилия упоминается в «Даурии» Константина Седых…

— Казак, идешь ты пляшешь! — Роман повеселел. — Папаха, шашка, лампасы… А в тебе есть, есть что-то такое… турецкое, как в Гришке Мелехове.

— Это не турецкое, это монгольское. Или бурятское. Я не особенно в курсе, но вроде бы дело было так. Во времена царя Алексея Михайловича, отца Петра Первого, в Забайкалье прислали воинский отряд. Для охраны восточных границ. Как шутит мой отец, походно-полевыми женами царское правительство не обеспечивало, поэтому служилые мужички через какое-то время естественным образом переженились на местных девицах. Таково, как говорит батя, наше, Мирсановское, происхождение.

— Значит, вы произошли не совсем по Дарвину, — съязвил Роман. — Понятно…

Он вдруг тихонько засмеялся.

— Ты чего? — полюбопытствовал Валентин.

— Да вот подумал, какая это головоломная штука — родословная. Чего там только не накручено!.. Помню, едем мы по Западному Памиру, трасса Душанбе — Хорог. И останавливаемся пообедать в одном кишлаке. Гляжу, а по улице народ ходит какой-то не такой, как до этого. Там везде были сугубые брюнеты, нормальная Азия, а здесь — половина черные, половина блондины, прямо белокурые бестии, только в тюбетейках и халатах. Что за чертовщина? С нами местный геолог ехал, он и объяснил: еще когда войска Александра Македонского проходили через эти горы, тут осел какой-то отряд — от них, говорит, и пошло вот такое разнообразие. Но только здесь, и нигде больше. Причем в одной и той же семье часть детей бывают такие, а часть — такие. Гротеск!.. — Роман вздохнул и уже другим голосом проговорил — Но вернемся к нашим баранам. Слушай, казак, тебе не пора на рандеву со своим летающим геофизиком?

— Через недельку.

— А по-моему, лучше иметь в запасе пару деньков.

— Да, — после некоторого молчанья отозвался Валентин. — Надо будет поговорить с Василий Палычем.

— Спокуха, Валя, я уже говорил. С тебя причитается.

— Ч-черт!.. Ром, я тебе так обязан…

— Что вы, какие сапоги? Просто я решил от тебя избавиться, ты нам мешаешь, мы тут с Василий Палычем такую структуру закрутим — наливай!

— Это что, все та его идея?

— Угу. А ты с ней не согласен?

— Не знаю, — честно отвечал Валентин.

— А надо бы знать! — назидательно произнес москвич. — У Василий Палыча нюх — дай боже. А тебе с твоими шарьяжами и дрейфами континентов фантазии старика, конечно, до поясницы. И напрасно. Еще не известно, как все обернется, если он окажется прав. Я не удивлюсь, если однажды его фантазии приведут к открытию чего-нибудь такого… вроде якутских алмазов…