Луис Бегли - Уход Мистлера

И дело, как он выражался, было вовсе не в деньгах, а в принципе. Семейные фонды Мистлеров, на которые он обладал дискреционной властью, были предназначены вовсе не для того, чтобы поддерживать каких-то там дилетантов или будущих литераторов, пассивно ожидавших, когда их посетит вдохновение. И если его сыну Томасу хотелось пописывать по ночам, это было, разумеется, его дело, но только до того момента, пока он не проявится, не утвердится в этой жизни. Нет, все свободное от основной работы и праведных трудов время он, конечно, может посвятить творчеству.

Ему нравилось упоминать при этом Уоллеса Стивенса [1] Стивенс, Уоллес (1879–1955) — американский поэт, лауреат Пулитцеровской премии. (Мистлер-старший причислял его к своим друзьям), который, несмотря на выдающиеся успехи в творчестве, так и не расстался до конца жизни со службой в страховой компании.

Все это обсуждалось спокойно. И ни отец, ни сын не считали уместным упоминать о том факте, что немало денег перешло к Томасу от родственников по материнской линии, что, собственно, и позволяло ему обеспечивать подобный образ жизни, к которому с таким неодобрением относился Мистлер-старший. Впрочем, и самого Томаса тоже терзали сомнения и подозрения, и постепенно он начал опасаться капризов музы.

Нет, о том, чтобы пойти работать на Уолл-стрит, и речи быть не могло. Даже обсуждение подобного вопроса выглядело глупым и неуместным. Хотя казалось вполне естественным, что сын займет в банке место отца, принадлежащее ему по праву с самого рождения, о чем ему неоднократно давали понять. Но он не хотел работать на отца. А перспектива править чьи-то там чужие рукописи в издательстве выглядела еще менее привлекательной.

И тут возник человек по имени Барни Файн, однокашник Мистлера, правда, на несколько лет старше, поскольку ему пришлось участвовать в войне. Он работал штатным автором в каком-то рекламном агентстве. Барни утверждал, что ничего лучше такой работы просто быть не может: да, целый день он торчал в офисе, зато ему платили очень хорошие деньги за сочинение дурацких стишков, превозносивших неописуемо изумительные качества какого-нибудь мыла. И весь этот рифмованный бред не задерживался в голове и ничуть не мешал ему заниматься серьезной поэзией в свободное от работы время. А уж если становилось совсем невмоготу, всегда можно было отпроситься. Так почему бы и Мистлеру не заняться тем же самым? Он будет рад, просто счастлив рекомендовать его.

Предложение показалось заманчивым: Мистлер счел, что вполне в состоянии прославлять достоинства какого-нибудь крема для рук или слабительных средств и получаться у него будет ничуть не хуже, чем у Барни. Особенно если устроиться на полставки. А вечерами он будет писать в свое удовольствие и проводить уик-энды в уединенном маленьком коттедже в Крау-Хилл, где на местном сельском кладбище нашли свое последнее пристанище многие Мистлеры и Эбторпы. Домик был подарком отца в честь окончания сыном колледжа; и Мистлеру довелось провести там немало счастливых дней и часов; и, о Боже, ведь потом можно всегда раздобыть какую-нибудь справку и замечательно провести пару недель в уютном побеленном домике на скалистом островке в Эгейском море. А вот Питер Берри — совсем другое дело, он действительно вынужден зарабатывать на хлеб насущный. И он спросил Барни, нельзя ли пристроить к этому делу и Питера.

Затем вдруг, к своему величайшему изумлению, Мистлер обнаружил, что ему нравится работать в рекламном агентстве. Три года спустя он пришел к выводу, что это занятие будет нравиться еще больше, если прибрать дело к рукам. Что ж, оно и к лучшему, ибо к этому времени у него появились дополнительные причины продемонстрировать всем, что он вполне может преуспеть, занимаясь собственным бизнесом. И он уговорил Питера Берри и Гарри Ловетта — последний был человеком опытным и солидным, никто лучше Гарри не смог бы охмурять солидных клиентов — войти с ним в долю.

Гарри был вице-председателем крупного агентства, но прекрасно понимал, что, подобно большинству вице-председателей, так никогда и не станет председателем. И очень болезненно это переживал. Как и у Мистлера, у него тоже имелся свой капитал, но только свободный, его деньги не были вложены в другие проекты.

И вот Питер как-то заехал к нему, и важный разговор состоялся. Все проходило в самой естественной обстановке. «Цыган из Новой Англии» — вот как охарактеризовал Мистлер персонаж, списанный им с Питера и вошедший в роман, который удалось опубликовать в прошлом году. Он был человеком еще менее осмотрительным, нежели его прообраз, готовым абсолютно на все, но предпочитал не делать ничего вовсе. Мистлер и Гарри твердо вознамерились держать агентство на плаву, пусть даже самим им придется жить на хлебе и воде, если понадобится, на протяжении целых пяти лет.