Салман Рушди - Флорентийская чародейка

Чалдыран, где должна была состояться решающая битва, находился к северо-востоку от озера. Войско Исмаила насчитывало от силы сорок тысяч, и почти все — конники, но Аргалья знал по опыту, что численное превосходство не всегда решает исход сражения. Подобно Владу Дракуле, шах Исмаил использовал тактику выжженной земли, и турки на последнем марше от Сиваша до Арзинджана оставались без провианта и без воды. Когда после долгого похода они разбили лагерь у озера Ван, солдаты были голодны и изнурены, а такая армия может оказаться небоеспособной. Позднее принцесса Кара-Кёз объяснила Аргалье, почему победа все же досталась туркам. «Всему виной его глупое рыцарство, — сказала она. — Рыцарство да еще его дурак-племянник, к чьим словам он прислушивался больше, чем к моим».

Дело в том, что обольстительница Кара-Кёз вместе со своей рабыней Зеркальцем в нарушение всех правил находилась во время битвы рядом с Исмаилом, на холме, откуда открывалась панорама боя. Она стояла возле шахского шатра. Ветер трепал ее одежды, и солдаты, глазея на ее лицо и груди, начисто забывали о воинских подвигах.

«Надо было совсем спятить, чтобы позволить тебе находиться здесь», — сказал Аргалья, когда на исходе дня, весь в крови, опустошенный, поднялся на холм, где стояли, всеми покинутые, обе женщины. «Да, — бесстрастно отозвалась Кара-Кёз. — Да, это я свела его с ума».

Ее чары не возымели действия, когда речь зашла о военной стратегии — Исмаил не прислушался к ее советам. «Взгляни, — кричала она, — турки все еще заняты организацией обороны! Атакуй же их сейчас, когда они еще не готовы! Смотри — у них линия из пятисот пушек, а за ней — двенадцать тысяч мушкетеров! Если пойдете в лобовую атаку, от вас ничего не останется! И почему у твоих солдат нет ружей?! Ты же знаешь, какая это подмога! Где они?!»

Шахский племянник Дурмиш-хан ответил ей, что нападать, когда противник еще не подготовился, бесчестно, что атака с тыла — вещь неслыханная и что ружье — оружие, недостойное мужчины. «Его используют лишь трусы, — у кого недостает смелости приблизиться к врагу. Невзирая на ружья, мы навяжем им рукопашный бой, и победит мужество, а не какие-то там аркебузы и мушкеты!» — заключил свою отповедь Дурмиш. Не зная, плакать или смеяться, она повернулась к Исмаилу: «Скажи ему, что он полный дурак!» — воскликнула Черноглазка, на что шах персидский ответствовал: «Я не разбойник с большой дороги, чтобы нападать из-за угла. На всё воля Аллаха».

После этого она отказалась наблюдать за боем, ушла в шатер и села спиной к входу. Ее рабыня опустилась возле нее и взяла ее руки в свои. Шах Исмаил возглавил атаку на правом фланге и смел левую цепь обороны турок, но Кара-Кёз не шелохнулась. Обе армии несли страшные потери. Кавалерия персов уничтожила цвет османской конницы: иллирийцев, македонцев, сербов, эпирцев, фессалийцев, фракийцев. Сефевиды теряли одного полководца за другим, и, сидя в шатре спиной к входу, Кара-Кёз называла имя очередного убитого: «Мухаммад-хан, Хусейн-бек Лала, Сару-Пира…» За нею их имена повторяла Зеркальце, и от этого казалось, что по шатру гуляет эхо. «…Амир Низам-ад-дин Абд аль-Баки…» — «…Аль-Баки…»

Но имя того, кто сам себя провозгласил богом, так и не прозвучало под сводами шатра. В центре турки еще держались, но кавалерия на флангах была близка к панике. В этот решающий миг Аргалья бросил вперед своих янычар. «Если хоть кто-то побежит, — крикнул он, отдавая приказ, — я самолично разверну на вас пушки!» Четверо вооруженных до зубов швейцарцев, ободряя и угрожая, пробежались по шеренгам, заговорили мушкеты, и Кара-Кёз произнесла: «Буря. Началась буря». — «…Буря», — эхом откликнулась Зеркальце. Теперь уже не было нужды смотреть на поле битвы. Пришло время оплакивать мертвецов. Шах Исмаил уцелел, но битву безнадежно проиграл. Раненый, он бежал с поля боя без нее. Она это поняла. «Он нас бросил», — шепнула Кара-Кёз. «…Бросил», — повторила вслед за ней рабыня. «Теперь мы добыча врага». — «…Добыча врага», — шепнула эхо-Зеркальце.

Приставленная к женщинам охрана бежала вместе с остальными. Они остались одни на холме, внизу простиралось залитое кровью поле битвы с грудами мертвых тел. Так и застал их Аргалья, когда после сражения при Чалдыране поднялся на холм и вошел в шатер: сидя спиною к входу с гордо поднятыми головами, они исполняли свой долг — пели погребальную песнь. Принцесса Кара-Кёз обернулась. Она не сделала попытки прикрыть лицо. Их взгляды встретились, и с той минуты все остальное перестало для них существовать.