Юрек Бекер - Дети Бронштейна

Пришлось мне пуститься в объяснения, выговаривая каждое слово медленно и с нажимом, подкрепляя свою речь жестами, как уж придется.

— Хепнера знал мой отец, но отец умер. — Тут я закрыл себе глаза пальцами, большим и средним. — В его вещах я нашел письмо от Хепнера, я хотел бы поговорить с ним об отце. У моего отца, — хитрил я, — было не так много знакомых.

Меня поняли, недоверие сменилось участием. Женщина указала на прежнюю записочку, которая теперь означала: Хепнер. Вытянула руку на весу, как бы создав преграду, а другой рукой сделала волнообразное движение, словно через эту преграду перескочив. Еще раз то же движение, еще раз — и до меня дошло, какое препятствие преодолел Хепнер. Дело ясное, и как это я раньше не додумался!

Мужчина же написал на нашем переговорном листочке: «Пенсия». Вот оно что, пенсионерам с недавних пор разрешается туризм за границей, и Хепнер просто не вернулся из такой поездки. Как видно, чужие никогда не заходили в эту квартиру, уж больно гостеприимны ее жильцы.

Пришлось сесть, хозяин чуть ли не силком усадил меня на стул, а сам стоит. Женщина, приставив ладонь к глухому уху, покрутила головой во все стороны: она, мол, только слышала, о чем в доме болтают. Хепнер вместе с женой, тоже пенсионеркой, остался за вытянутой рукой еще в прошлом году. Отец, выходит, про это не знал?

Жил он не во флигеле, а в главном доме, на первом этаже, — о, как интересно расшифровывать незнакомый язык. Квартира долго пустовала, опечатанная и все прочее, а потом вселились новые жильцы, такие люди приятные, он шофер грузовика, она парикмахерша.

Хозяйка не просто гостеприимна, она вообще любит поболтать о том о сем. Не знаю, какой бы еще вопрос задать про Хепнера, ведь он мне совершенно безразличен. Во всех этих приключениях виновата школьная тетрадка, не я. Увидел бы я табличку с его именем на двери и тут же бы сбежал. Звонить-то зачем? «Здравствуйте, вы к кому? — Здравствуйте, господин Хепнер, я сын того человека, в чьем доме вас держали в плену. Помните, я вас тогда освободил?» — «Да-да, конечно, заходите, пожалуйста».

Вставая, показываю на часы. Я бы их порасспросил, только не про надзирателя, а про жизнь глухонемых, но ведь неловко использовать эту неожиданную возможность. Однако, увидев по глазам, что никто не торопит меня с уходом, я все-таки отважился задать вопрос, как они различают звонок в дверь.

Хозяин в восторге от моего любопытства, засиял и закивал, будто хотел воскликнуть: «Верю, верю, тебе интересно!» Сделав мне знак следить за лампой на потолке, он вышел из комнаты. Я услышал звук входной двери, и лампа сразу замигала, включилась — выключилась, включилась — выключилась. Он вернулся, улыбаясь, и тут я сам включил свет и спросил:

— А теперь как?

Он кивнул и поспешил к двери, а я догадался: теперь наоборот, выключилась — включилась, выключилась — включилась. На прощанье мы обменялись рукопожатиями, мне действительно было жалко уходить. А они радовались, что бегство Хепнера я не принял близко к сердцу.

И вот я снова в своей комнате за разборкой бумаг. Быстрее всего заполняется картонка с «прочим», медленнее всего — моя. Если уничтожить бумажник Хепнера, исчезнет ли он сам бесследно и навеки? Мне так и не удалось возненавидеть его от всей души, мне только хотелось существовать отдельно от него. Теперь это сбылось, он за стеной, а я внутри. Бумажник уничтожу при переезде, не теперь.

В ящике из-под угля несколько листков скатаны трубочкой, я снимаю резинку, чтобы определить им место в одной из коробок. Письма к отцу, написанные до моего рождения. «К сожалению, вынужден сообщить Вам, что Ваше ходатайство от 3 марта 1952 года не удовлетворено». Прислано из магистрата, из отдела регистрации и лицензирования.

Из любопытства изучаю все документы: о чем там ходатайствовал отец? Написанных им заявлений тут, конечно, нет, в трубочку скатаны только ответы. Он намеревался открыть магазин фототоваров, отец — предприниматель! Отец упорно пытался осуществить свой план, полтора года отделяют первое уведомление от последнего, восьмого по счету. Исполнительная власть от раза к разу все более нетерпеливо разъясняла ему, отчего не может ответить согласием. В глазах рябит от параграфов и постановлений, содержащих причины отказа. «В законе „О пятилетнем плане развития" от 31.10.1951 г. (Законодательный бюллетень № 128, с. 991) содержатся определения, которые имеют обязательную силу и в соответствии с которыми осуществляет свою деятельность отдел регистрации и лицензирования. Данное решение является окончательным».