Персиваль Эверетт - Глиф

Пещеристые тела (лат.).

Перекладины, тяжи соединительной ткани, ответвляющиеся от оболочки вовнутрь.

В те времена безумцам ничего не стоило вести бродячий образ жизни (фр.). – Здесь и ниже – цитаты из работы французского философа и культуролога Мишеля Фуко (1926–1984) «История безумия в классическую эпоху» (1961).

Безумие уже занимает неустойчивое положение в этом мире неразумия (фр.).

Процесс формирования и интерпретации знака.

В оригинале – dans les maisons d'internement, т. е. «в учреждениях для душевнобольных»; в таком виде, возможно, намек на англ. interment – погребение.

Безумие соседствует со всеми формами неразумия (фр.).

Я задумался, какое имя подошло бы обезьяне. Тем более что Штайммель обезьяну даже не знала. Потом я задумался над своим именем, а потом над именами вообще. Я понимал, что мое имя – Ральф, и что Ральф – мое имя, и что на свете есть другие люди, живые или мертвые, которые тоже отзываются на имя Ральф. Правда ли, что мое имя Ральф отличается от имени мистера Банча или мистера Нэйдера*, что это лишь мое отдельное Ральф, подобно тому как скрипичный ключ отличается от гаечного ключа? Может быть, то Ральф, которое объединяет нас троих, является в своем роде идеальным Ральфом, скажем Ральфовостью, некой денотацией, тогда как мое личное Ральф – лишь коннотативное проявление Ральфа? Разумеется, назвав меня Ральфом, родители совершили нечто очень важное. Действительно, они назвали меня, но что еще мне сделалось от того, что меня назвали Ральфом? Что это значило для меня – быть Ральфом, или одним из Ральфов, или одним из Ральфов невольно или по собственному выбору? Необходимым ли образом я есть Ральф или только условным? Назови меня родители Конгом или Бобо, остался бы я собой? Думается, если бы я сменил имя на Бобо, то, найдя меня через много лет, родители бы сказали: «Да, это Ральф. Видите, у него родимое пятно на клыке». А когда я сообщил бы им, что зовусь Бобо, они бы ответили: «Ну уж нет. Ты точно Ральф. Мы тебя всегда узнаем». – Прим. автора.

* Ральф Банч (1904–1971) – американский дипломат, лауреат Нобелевской премии мира (1950) за участие в урегулировании арабо-израильского конфликта. Ральф Hэйдер (р. 1934) – американский политический деятель и известный защитник прав потребителей.

Предложена в 1979 г. американскими психологами Аланом (р. 1944) и Надин Кауфман (р. 1945); оценивает последовательные и одновременные операции, уровень приобретенных навыков.

Предложена в 1972 г. американским психологом Доротеей Маккарти (1906–1974); оценивает несколько групп способностей: речь, вычислительные операции, память, моторные навыки и др.

Предложена в 1949 г. американским психологом Дэвидом Векслером (1896–1981); оценивает вербальное понимание, оперирование цифровой информацией и др.

Изначально предложена французским врачом Альфредом Бине (1857–1911), в 1916 г. переработана Стенфордским университетом; оценивает речь, вычислительные операции, абстрактные/визуальные операции и кратковременную память. Первый метод определения IQ.

Наличие между означающим и означаемым некоторого материального (изобразительного, звукового и т. п.) или структурного подобия.

«Означивание», создание и употребление знаков при общении.

Невербальные средства общения: жесты, мимика, интонация, паузы и т. п.

Наука о пространственной организации общения: расположение, позы собеседников и т. п.

Концепция, конфирмация (подтверждение), коннотация (дополнительный смысл) (лат.).

Зд.: книга природы (лат.) – согласно распространенному высказыванию, что Бог дал нам две книги: Писание (codex scriptus) и природу (codex vivus).

Аристофан (ок. 445–385 до н. э.) – греческий драматург, автор политических, антивоенных, социальных сатирических комедий («Облака», «Птицы» и др.).

«Предположим, что у каждого была бы коробка, в которой находилось бы что-то, что мы называем «жуком». Никто не мог бы заглянуть в коробку другого; и каждый говорил бы, что он только по внешнему виду своего жука знает, что такое жук. При этом, конечно, могло бы оказаться, что в коробке у каждого находилось бы что-то другое. Можно даже представить себе, что эта вещь непрерывно изменялась бы. Ну а если при всем том слово «жук» употреблялось бы этими людьми? В таком случае оно не было бы обозначением вещи. Вещь в коробке вообще не принадлежала бы к языковой игре даже в качестве некоего нечто: ведь коробка могла бы быть и пустой. Верно, тем самым вещь в этой коробке могла бы быть «сокращена», снята независимо от того, чем бы она ни оказалась!» («Философские исследования» Витгенштейна, № 293). Я обдумал это, стоя на матрасе как на объекте называния, но понял, что объект этого называния не относился к делу и что матрас даже не являлся названием той вещи. Но что я знал о грамматических правилах и играх языка, я, пришедший в язык, даже не учив его? Он был здесь, передо мной, и та вещь, которую я называл языком, даже не была вещью, разве только когда Штайммель интересовалась, как он устроен, или когда обезьяна Рональд пыталась передать мне знаками секретное послание. Я фактически был жуком в коробке.