Раймон Кено - Зази в метро

Растроганные туристы хором исполнили хэппи-бер-сдей-туйу и несколько разнюнившихся официантов-шотландок вовремя смахнули нарождавшуюся слезу, способную испортить любой макияж.

Габриель постучал по рюмке газовой зажигалкой и тут же добился полной тишины — так велик был его авторитет. Он сел верхом на стул и сказал:

— Итак, мои агнцы, и вы, глубокоовечные дамы, сейчас вы наконец сможете в полной мере оценить мои творческие возможности. Вы уже давно знаете — хотя некоторые из вас узнали об этом совсем недавно, — что я занимаюсь хореографией и что это главное вымя кормящей груди моих доходов. Надо же на что-то жить, правда ведь? А чем мы живем, позвольте вас спросить? Дуновением времени конечно же, — я бы сказал, хотя бы отчасти, и оно же нас и губит, — но в большей степени мы существуем за счет живительной субстанции, имя которой — деньги. Это медоточивое, вкусовое, полигенезное вещество испаряется с необыкновенной легкостью, однако добывать его приходится в поте лица своего, по крайней мере, эксплуатируемым мира сего — к ним отношусь и я, — а возглавляет их список некто по имени Адам, которого, как известно, преследовали разные там Элохимы. Несмотря на то что его содержание в Эдеме обходилось им совсем недорого с точки зрения и в представлении наших современников, они послали его в колонии обрабатывать землю и выращивать грейпфруты, и в то же самое время запретили гипнотизерам обезболивать роды его супруги и вынудили змиев пуститься наутек. Одним словом, форменная библейская ерунда и нелепица. Что бы там ни было, я смазал свои коленные суставы вышеупомянутым потом лица своего и именно в этом эдемообразном и адамическом духе зарабатываю себе на жизнь. Через несколько минут вы увидите меня на сцене, но будьте внимательны! Не ошибитесь! В моем исполнении вы увидите не просто номер стриптиза. Вы увидите нечто высокохудожественное! Искусство с большой буквы!

Имейте это в виду! Искусство, состоящее из девяти букв, а слова из девяти букв намного качественнее слов, например, из пяти букв, которые так сильно засоряют разного рода грубостями чистый источник французского языка, не говоря уже о словах из трех букв, которые, быть может, даже превосходят их в этом. Заканчивая свою речь, мне остается лишь выразить вам свою благодарность и признание за те нескончаемые аплодисменты, которые прозвучат в мою честь и во славу моего искусства! Благодарю вас! Заранее благодарю! Еще раз благодарю!

И неожиданно для всех амбал удивительно легко вскочил с места, сделал несколько прыжков, взмахнув руками за спиной, изображая летящую бабочку.

Этот краткий экскурс в его артистическую деятельность был воспринят туристами с небывалым энтузиазмом.

— Gо [16] Иди... (англ.) , женщина, — кричали они, подбадривая его.

— Таффай! — заорал Турандот, который никогда не пил такого хорошего шампанского.

— Какая он шумная, однако, — сказала одна из официанток-шотландцев.

Тем временем посетители толпами вваливались в бар — их выбрасывали у входа привычные для этих мест автобусы. Габриель внезапно вернулся и сел на свое место с мрачным видом.

— Вам нехорошо, мсье Габриель? — заботливо спросила Мадлен.

— Мне страшно выходить на сцену.

— Модак, — сказал Шарль.

— Опять мне не везет, — сказала Зази.

— Нельзя нас так обижать, — сказал Турандот.

— Болтай, болтай, вот все, на что ты годен, — сказал Зеленуда.

— А эта тварь все к месту говорит, — сказала одна из официанток-шотландцев.

— Не робей, Габи, — сказал Турандот.

— Ты представь себе, что мы самые что ни на есть обычные зрители, — сказала Зази.

— Ну уж ради меня-то можно, — жеманно промямлила вдова Авот'я.

— Вас я в гробу видал, — сказал Габриель. — Друзья мои, — обратился он ко всем остальным. — Нет! Дело не в этом! (Вздох, пауза.) Мне так жаль, что Марселина вместе с вами не сможет увидеть меня на сцене.

Объявили первый номер программы: это была карамба в исполнении двух премиленьких негров с Мартиники.

Марселина уснула в кресле. Но что-то заставило ее проснуться. С трудом открыв глаза, она посмотрела на часы и, не узрев ничего особенного, наконец сообразила, что кто-то тихонько стучится в дверь.

Она быстро потушила свет и затаилась. Это не мог быть Габриель: когда он вернется со своей компанией, тут конечно же будет такой гвалт, что вся округа проснется. Это не могла быть и полиция, поскольку солнце еще не взошло. Что до предположения, что это домушник, который покушается на Габриелевы бабки, то оно могло вызвать только улыбку.