Раймон Кено - Зази в метро

— Гм... да, — сказал хмырь.

— Значит, она потихонечку открывает дверь и спокойненько себе входит, а папа в ту минуту о другом думал, бедняга, бдительность потерял — так ему черепушку и разможжили. Надо признать, мама ему врезала от души. Ужасное было зрелище. Даже омерзительное. После этого и закомплексовать недолго. А ее, несмотря ни на что, оправдали. Я им все твердила, что Жорж ей топор достал, они на это внимания не обращали, говорили, когда у тебя муж такой подонок, выход один: порешить. Я ж вам говорила, ее даже поздравляли. Черте што, вы со мной не согласны?

— Что с них возьмешь... — сказал хмырь (жест).

— Потом на меня орала как бешеная, говорит, дрянь ты паршивая, на фига тебе было про топор рассказывать? «А что, — я ей говорю, — скажешь, не было этого?» А она опять, чертова дура, и хотела меня и избить среди всеобщего ликования. Но Жорж ее успокоил, и потом она так гордилась, что ей хлопали незнакомые люди, что ни о чем другом и думать не могла. Ну первое время, во всяком случае.

— А потом? — спросил хмырь.

— Ну а потом Жорж начал за мной ухлестывать. Тогда мама сказала, что всех не перебьешь, а то это будет как-то странно выглядеть, ну и просто послала его куда подальше. Можно сказать, лишилась хахеля из-за меня. Разве это не здорово? Какая у меня прекрасная мать!

— Это уж точно, — с готовностью согласился хмырь.

— Но только совсем недавно она себе нового завела, поэтому-то в Париж и приехала, она за ним по-страшному бегает, но чтобы я не оставалась одна на растерзание всем этим растлителям, — а их толпы! Простатолпы! Она оставила меня у дяди Габриеля. Говорят, с ним мне нечего бояться.

— Почему?

— Этого я не знаю. Я только вчера приехала и еще не разобралась, что к чему.

— А чем занимается твой дядя?

— Он ночной сторож. Он никогда не встает раньше двенадцати-часу.

— И ты сбежала, пока он еще спал.

— Точно.

— А где живешь?

— Где-то там (жест).

— А почему ты плакала на скамейке?

Зази не ответила. Хмырь начал действовать ей на нервы.

— Ты что, потерялась?

Зази пожала плечами. А он явно гад.

— Ты можешь мне сказать адрес дяди Габриеля?

Тихим внутренним голосом Зази произнесла пространную речь, обращенную к самой себе. «Ну все-таки, какое его собачье дело? Что он там себе думает? Во всяком случае, он заслужил то, что с ним сейчас произойдет».

Она резко вскочила со стула, схватила сверток и бросилась бежать. Она нырнула в толпу, проскальзывая между людьми и лотками, бежала вперед по ломаной прямой, резко отклоняясь то вправо, то влево, бежала быстро, потом вдруг переходила на шаг, двигаясь то убыстряя, то замедляя ход, бежала рысцой, кружа на месте и делая крюки.

Зази уже было начала посмеиваться над хмырем: то-то у него, наверное, рожа вытянулась, когда она смоталась. Но вдруг она поняла, что радоваться, собственно, нечему. Кто-то шел рядом. Можно было даже, не поднимая глаз, догадаться, что это был хмырь, но она их все-таки подняла — ведь всякое бывает, может, это был не он, — но нет, он самый. Казалось, он даже не понял, что случилось что-то особенное, и совершенно спокойно шел рядом.

Зази молчала. Исподлобья она изучала соседа. Они выбрались из сутолоки и шли теперь по улице средней ширины, где встречались в основном порядочные люди с тупыми рожами, отцы семейств, пенсионеры, тетки, прогуливающие своих отпрысков, одним словом, публика, о которой можно было только мечтать. «Дело в шляпе», — прошептал Зазин внутренний голос. И она сделала глубокий вздох, прежде чем бросить свой излюбленный боевой клич: «Спасите! Насилуют!» Но хмырь, как выяснилось, был совсем не так прост. Он злобно вырвал у нее из рук сверток и с большой убедительной силой произнес следующее:

— Как тебе не стыдно, маленькая воровка, только я отвернулся, как ты...

Затем он обратился к мгновенно образовавшейся толпе:

— Ах эти подростки! Посмотрите, что она хотела украсть!

И он потряс свертком над головой.

— Джынзы! — заорал он, что есть мочи. — Эта соплячка хотела спереть у меня американские джынзы.

— Какой кошмар! — прокомментировала какая-то домохозяйка.

— Да, молодежь нынче с дурными наклонностями, — сказала другая.

— Безобразие! — сказала третья, — неужели ей никто не внушил, что частная собственность — это святое?

Хмырь продолжал отчитывать девчонку.

— А что будет, если я тебя в комиссариат отведу? К полицейским? Тебя посадят в тюрьму. В тюрьму. Ты предстанешь перед судом для несовершеннолетних, и в итоге — колония для малолетних преступников. Поскольку суд признает тебя виновной и даст тебе на полную катушку.