Елена Черникова - Скажи это Богу

- Детка, у меня одна сцена на один вечер. У тебя одна голова на одно утро. Есть что-то общее, есть что-то разное. Не будем сравнивать. Но если ты считаешь, что книга для меня, пусть и дневниковая, может быть написана в принципе, почему бы тебе именно ее и не написать для всеобщего обозрения. И никакого профессора! - Анна взмахнула руками, как крыльями. Что-то неуверенное, даже фальшивое, очень фальшивое, было в этом изящном жесте знаменитой балерины.

- Потому что у меня с ним, - ответила Алина подруге, - нерасторжимый контракт. Юридический документ огромной вымогательной силы. Я даже умереть не могу. И с ним я познакомилась по твоей рекомендации. И в его тирании есть свой смысл. И я верю, что он прекрасный знаток своего дела, корректирующего наши дела. Он сказал немало здравых вещей. И я хочу сделать то, что он приказывает! Ведь я вправду безумно боюсь сочинять. Но хочу. Надо. Его измывательства хоть как-то заставляют меня шевелиться.

- Ух разгорелась! - Анна расслабилась, увидев внезапный яростный свет в глазах Алины. - Пиши. Прочту. И все-таки интересно: почему все зашло так далеко?..

Пришла девушка в вышитом фартуке и убрала со стола, одобрительно осмотрев сомий скелет.

- Потому что я не люблю, когда меня убивают, - сказала Алина.

- Ты опять про сердечную разруху? - застонала Анна.

- Нет. Я про уголовное преступление.

- Какое? - чрезвычайно удивилась хрупкая, тонкая, внезапно куда-то улетевшая балерина. - Ведь милиция не нашла никого!

- А вот об этом я тебе и напишу, - решилась Алина. - Про то, как меня пытался уничтожить один хороший человек, известный тебе хорошо, но, если разо?браться, лишь понаслышке. Тот, который был когда-то повелителем...

- Алинушка, но ведь это не твое амплуа. Ты не детективщица. Ты у нас, как раньше изъяснялись, инженер человеческих душ. И туш. Тебе чужды обиды, претензии, ты ведь не дура малолетняя. И любовь еще быть может...

- Не может.

- Люби Всевышнего. Я же сказала: ты уцелела. Ведь это кому-то было нужно... наверное. Что ж ты все время путаешь грешное с праведным! В чем проблема-то?

- Ну уж никак не в муках творчества. И не в дефиците фантазии. Наверное, две ответственности подогревают одна другую: моя перед Богом, моя же - перед собой. Я знаю, что там слышат каждое слово, особенно письменное. Исполняются все желания. Воплощаются все сюжеты. А уж в такие времена, как наши, между тысячелетиями, вообще порочно думать, что ты - творческая единица... Профессор понимает, что страх мой - настоящий страх Божий. И деваться мне некуда. А все-таки так хочется иногда схалтурить и написать что-нибудь разудалое, в моем прежнем стиле, прикинувшись ветошью, дескать, так уж написалось... Но - к профессору определила меня именно ты. Это ведь тоже нужно было кому-то. Наверное!

- Ладно. Извини. Делай как знаешь... Ты ко мне на свадьбу придешь?

- Не издевайся... - вздохнула Алина.

- Ну как знаешь...

Вечером на подступах к своему подъезду она встретила громадного черного кота и только собралась вежливо сказать кис-кис, как увидела тощую рыжеватую крысу. Кот ползком приближался к крысе. Животные мрачно осмотрели друг друга. Внезапно крыса, приняв решение, подпрыгнула вертикально, и кот пустился в позорное бегство. Крыса - за ним. Когда твари скрылись за штакетником, Алина огорчилась: "Как выродилось человечество!"

На лужайке перед соседним домом жило стадо котов. Они спали на траве днем, вопили по ночам, прекрасно питались подаянием, размножались, обнимались, облизывались и абсолютно не реагировали на громадных вороватых ворон, регулярно заглядывавших на кошачье лежбище за очередной сосиской. Это пушистое скопище до того разленилось, что, казалось, приди к ним стайка мышек сама, на блюдечке с каемочкой, они только чуть приоткроют томные глаза - в удивлении: что за странный десерт пожаловал?

В сторону лужайки и рванул трусливый черный котище, с которым не успела поздороваться Алина. Очевидно, надеялся спастись от крысы у своих.

"Как грустно, - думала Алина в лифте, - что московские коты теперь не ловят мышей! Как это печально..."

О вреде воспоминаний

С утра - прогулка и раздумья.

"А вот надо ли ей знать об этом? - с тревогой рассуждала Алина, топая по черному асфальту и золотым листьям. - Девушка счастлива, порхает по сценам мира, завтра выйдет замуж, переедет в новый дом, а тут вдруг я - ба-бах! ей по нервам своим несвежим детективом, в котором - тем более - ничего пока и не доказано..."

Погода была свежая, прохладная и очень солнечная. Эта круглая, блестящая осень московских переулков вдруг точно попала в лузу весны австрийских виноградников, где Алина и Степан Фомич гуляли в некоем марте ныне удаленного доступа. Такая же свежесть под таким же солн?цем. Партия.