Вениамин Чернов - Упреждающий удар

Если бы не темень, совсем как на Вятке...

Рядом уселся боярин Андрей Воронцов. Подошел палубный сторож, засопел носом.

- Ну, говори, что случилось?! - повернулся к нему воевода.

Сердце тревожно заторкало под пластинчатой броней. "Как слабо человеческое сердце по сравненью с разумом - духом!" - подумал Константин Юрьев. Сторож-вой показал рукой вперед - в ночную тьму.

- Идут...

- Кто?!

- Кажись, наши вертаются...

Двухвесельная лодка уцепилась за корму. С помощью палубных сторожей поднялись русские ведомцы - московские татары - во главе с десятником Елисейкой. Они бросили на просмоленные доски двух связанных ордынцев с тряпочными кляпами во рту.

Десятный ватаман доложил воеводе:

- Русская не прошла - осталась... Бизде сторож - от Сарая одник татар только быпускай...

- Сарай далеко, не проедем мимо?!

- Нит - сразу увидай - близка...

Константин Юрьев радостно блеснул глазами. Облегченно вздохнул сзади стоящий боярин.

Застонал пленный, шевельнулся. Елисейка нагнулся, пошарил рукой второго:

- Улям! - кончал... Боебода Басил бэлел тэбэ, Большая Боебода, сийчас жи брать Сарай - заптра будет Хан, - Елисейка - маленький, коренастый, в лисьем треухе, - в темноте ощерил зубы, пнул пленного - тот замычал. - Она тоже гаварила...

Воевода нетерпеливо затопотал - в глазах синие искорки:

- Выкиньте того - сам, взяв лежащего раненого пленного за шиворот, проволок тяжелое тело ордынца по палубе и, рывком приподняв, заставил сесть рядом с Игорем Голубовым.

Пленный, упершись длинными руками об пол, застонал, скрежетнул зубами.

- Спроси-ко у его, собаки, когда Ахмедка в Сарае будет?! - приказал Елисейке.

Раненый татарин приоткрыл веки - в темных глазках-щелках забегали желтые злые огоньки, - прохрипел сквозь зубы. Елисейка перевел.

- Себодня будит... Сарай, гаварит, не бзять - там и биз Хан многа батыров... Псе умрете, гаварит...

"Так быстро?! Но все равно раньше, чем к полудню, не будет, - а может, врет татарин - это у них принято? - Константин Юрьев взглянул на пленного и, в подтаявшей темноте, близко увидел - наткнулся на горящие от ненависти и презрения глаза своего врага. - Бэк али мурза!.. не врет..."

- Ти раб!.. - у ордынца что-то забулькало в груди, закашлялся. Будто плетью воеводу - вздрогнул, схватился за рукоять ножа, зарыкал-зарокотал:

- Великий народ не может быть рабом, а я сын его! И не взойдет Светило, как сожгу твое логово! - лик у вятского воеводы стал грозен и страшен, пленный понял. Константин Юрьев тряхнул головой, убрал руку с пояса, полусогнул в локте, прижал к груди и вдруг забасил осипшим голосом:

- Слушай, Бэк, отпущу, дам злато - много дам, только скажи, когда будет хан?! Много ли в Сарае войска?.. И поклянись Аллахом, что правду говоришь!..

Татарин шумно, с клокотом дышал и молча, не отводя безумных от ненависти глаз, смотрел на воеводу.

Приподнял голову Игорь Голубов (лицо напряглось) и слабым, но твердым голосом Константину Юрьеву:

- Пред ним унижаться!.. Не смей!..

Небо посветлело, не стало комаров. Поднимающийся от воды туман темной тенью на миг окутывал палубу и тут же исчезал, унесенный боковым тугим ветром, оставляя после себя теплую парную влагу.

Все чаще передовые лодки и ушкуи вступали в скоротечные яростные стычки с ордынскими сторожами.

В тумане не сосчитать - много, - бухая веслами, неудержимо шли на Сарай малые и большие ушкуи. Русские плыли теперь открыто - в едином порыве была мощь и дерзость...

Татары в большинстве своем, протараненные ушкуями, тонули, или же, попадая на своих лодчонках между русскими, немедленно расстреливались.

... - Пойди-ко, Игорек, вниз, в избу - скоро Орда.

Игорь Голубов начал поднимать голову, пытаясь сесть.Константин Юрьев торопливо нагнулся и осторожно помог.

- Смотри, какая сила, - и он показал прояснившимся глазом на мачты, борта ушкуев, то тут, то там чернющих сквозь обрывки уже не густого тумана. - Не жаль и мово Никитки - чую, погибли ведомцы вместе с Васькой... лишь бы удача была...

- Все Богом предопределено... - перекрестился боярин Андрей Воронцов.

- Бох не вмешивается в земную жизнь... - прервал его Игорь Голубов, зыркнул по сторонам, - вокруг собирались вои (все были на палубе), некоторые только что отстрелялись с бортов ушкуя и часто, шумно дышали. - Он сотворил Землю, людей и все остальное. Мы должны сами все - на то и люди... - помолчал. Шлепали, бухали по воде весла, где-то впереди вновь послышал ся треск, стук дерева об дерево, донеслись приглушенные туманом душераздирающие визги ордынцев. Игорь Голубов тряхнул головой - мокрые пегие волосы легли на повязку: - Я это еще раз проверил: просил оставить последнево сына-наследника... Мне недолго осталось... А может, он жив?! - черный округлившийся глаз горел-ждал ответа, но Константин Юрьев отвернулся. - Нет, погиб, - ответил сам себе Игорь и продолжил, обращаясь к другу зятю: - Костя, ты останешься жить... (Вятский воевода замахал руками - дескать, сглазишь). - Не маши - обязан! - на лице Игоря Голубова погасла тревога, высветились воля, ум. - Я тебе правду глаголю: сам не сплошаешь - и бох поможет, - помнишь, ты однажды эдак-то сам говорил - и победил... От тебя, как поступишь, как полк поведешь, зависит судьба Великой рати... Ты первый из русских воевода, да и не только русских, который разгромит Сарай и вернется... Тебя народ не забудет - памятник - церковь воздвигнут... В летописных книгах опишут... От сына к сыну будут передавать имя твое, как Святого Дмитрия 58... И пока жив русский народ, - а он никогда не исчезнет с лика земли, - будешь жив и ты... Вместе с тобой и нас помянут...