Маргер Заринь: Календарь капельмейстера Коциня

— Нет, так нельзя! Что-нибудь да надо описать. Посмотрите хотя бы вон ту кровать.

Помощник садится на табуретку и пишет:

— Соснового дерева. Мореного. Изголовье с фанерными инструкциями.

— Не инструкциями, а инкрустациями. Пиши: инкрустациями…

(Так было описано супружеское ложе старого Межсарга — кровать, в которой родился всемирно известный пианист Морис Мессарж, но в тот момент пристав еще не уразумел этого. Говорят, впоследствии Изабелла продала эту кровать музею за двенадцать тысяч марок.)

— Ну и ну… — оставшись с отцом с глазу на глаз, говорит господин Цал. — Неплохо сработали, Межсарг, подчистую, здесь и взять нечего. Теперь вас объявят неплатежеспособным.

— И что со мною будет? — испуганно спрашивает Межсарг.

— Благодаря вашему сыну, ничегошеньки с вами не будет… Банкротство не посчитают злонамеренным: конь-то продан загодя… И в Рочском обходе найден деловой лес: вы проявили потрясающую честность и не продали его, мы это учтем… Вот разве что придется куда-нибудь съехать. У вас есть уже на примете какая-нибудь квартирка? Вашим хозяйством и землицей весьма интересуется господин Рацен. Его ржаное поле примыкает к вашему яблоневому саду. Кроме того, интерес выразил господин Конрад, а также госпожа Рейтер хотела бы второй летний дом для молодой пары. Словом, торги будут жаркими и прелюбопытными. У меня такое предчувствие, что выручка с аукциона покроет банковскую задолженность. Поэтому как можно быстрее подыскивайте себе квартиру. Не то останетесь без крыши над головой. Торги я назначил на четверг, времени мало.

Сегодня понедельник…

Атис Сизелен обещал вернуть фортепьяно собранию после того, как уедет Марис. Прекрасно! Заказан и оплачен билет от Берзайне до Вены. Правда, денег едва хватило, но отец подкинул еще тридцать латов, и возвращение в Вену уже не вызывает сомнений. Чего тебе еще не хватает? Главный лесничий Живка не возражает, чтобы отец — столько лет прослужил лесником! — переселился в барак к лесорубам… С этим как будто в порядке…

Марис смирился с судьбой. Озабочен одним — как сложится его жизнь в искусстве, ни о чем другом уже не думает. Восхождение на Олимп обеспечено.

— Юлишка так и не приехала, — шепчет он, лежа на сеновале, но в голосе его не слышно разочарования. — В конце концов у каждого хорошего музыканта была своя несчастная любовь, просветлявшая душу… У Шуберта, у Бетховена. У кого еще? Ни один из них не принес искусство в жертву любви, ни один…

Audiatur et altera pars, как сказал бы древнеримский судебный исполнитель, будем и мы объективны и выслушаем противную сторону — семью Конрада. Каково, собственно, мнение Изабеллы и Теофила о создавшейся ситуации? Ответ на этот вопрос мы находим в воспоминаниях госпожи Ф. Они продолжаются тем числом, когда калнаверская хозяйка и ее лучшая подруга возвратились из увеселительной поездки по Балтийскому морю. Цитирую:

«В Пернове в одном из ресторанов мы столкнулись, к сожалению, с господином Конрадом. Из запланированного развлечения на пляже ничего не вышло. Некая развеселая дама, приятельница Изабеллы, вознамерилась устроить студенческую пирушку в купальниках, но Теофил, прослышав об этом, силком усадил нас в автомобиль и увез в неизвестном направлении. В результате мы оказались на только что купленной винокурне. И там провели под хмельком семь дней. К счастью, начался охотничий сезон, и Теофил отправился на Пейпси-ярв бить уток. Так мы от него отделались и тайком двинули назад в Пернов. В нашу честь и в самом деле была устроена студенческая пирушка в купальных костюмах. На следующий день мы отправились на яхте обратно в Нейбаден, Изабелла просто умоляла меня поехать с нею в Калнаверы и погостить там денечек-другой. Она очень боится встречи с Юлишкой тет-а-тет». Госпоже Ф. еще раньше бросились в глаза ненормальные отношения между матерью и дочерью, но об этом — никому ни слова… «Всенепременно секретно!» — ее девиз.

«Когда мы прибыли в Калнаверы, Теофил уже успел вернуться с утиной охоты.

— Где Юлишка? — спросила Изабелла.

— Уехала в Ригу. По делу о замужестве, — усмехнулся Теофил.

— По какому делу? — изумилась мадам.

— Надумала выйти замуж. Стоит ли удивляться? — господин Конрад подмигнул и принялся напевать: — «Янкель, твой зять в Земельном банке!»

Изабелла тут же кинулась расспрашивать старую нянечку, как Юлиана себя вела эти две недели.

— Страх как хорошо, хорошо, хорошо…

В последнее время уже не бранилась. Была вежливой, только мало ела. И этот молодой господин из Межсаргов приходил сюда и тоже был страх как любезен. Юлишку катал на лодке, они загорали… Юлишка целыми днями пропадала в Межсаргах, ей там очень нравилось… А Марис, кажись, теперь тоже укатил в Ригу, не видно его что-то нигде.