Светлана Замлелова - Блудные дети

Ровно в одиннадцать ко мне заявилась Зилка. Эта белокурая немочка выгодно отличается от своих испанских подружек. Подрастёт – все женихи на Гомере будут у её ног.

– Какое у тебя красивое платье, Зилка, – сказал я, заметив, что девчонка принарядилась: вчера бегала по двору в штанишках, а сегодня на ней длинное синее платьице с белыми горошками и новые чёрные туфельки.

Зилка улыбнулась от удовольствия и потупилась.

Я наскоро собрался, захватил этюдник, и мы вышли за ворота. Зилка повела меня в горы. Шли мы довольно долго – минут сорок. И чем выше поднимались, тем уже становилась тропинка. Лес наступал, то и дело приходилось отводить ветки какого-нибудь наглого колючего кустика. Было парко. Птицы шумели. Огромные длинноногие осы с громким зловещим жужжанием несколько раз пересекли нам дорогу, пролетая низко, почти касаясь ногами тропинки. Я и раньше встречал здесь этих тварей и всегда старался держаться от них подальше – уж очень угрожающе они выглядят. Кто они такие? Как много для меня здесь чужого и непонятного! Сам бы я ни за что не полез в эти дебри. Но Зилка смело продвигалась вперёд. Можно подумать, что она хозяйка или хранительница этого леса.

– Не бойся их, – сказала она про страшных ос. – Они первые не тронут.

Точно это не осы, а собаки, существа ей подвластные и знакомые по именам.

Наконец мы вышли из леса и оказались на краю котловины, похожей на огромную пиалу. На дне пиалы дремала гладкая сине-зелёная вода. На секунду я даже усомнился: точно ли это вода, не выложил ли кто атласом дно котловины?

– Вот, – кивнула Зилка на озеро. – Нравится?

– Очень, Зилка!

Довольная, что сумела угодить, Зилка хихикнула.

– Пойдём к нему? – спросила она.

– Конечно.

Зилка вприпрыжку побежала вниз.

– А почему оно в середине чёрное, Зилка! – крикнул я, не поспевая за прыткой Зилкой.

– Там дна нет, – она остановилась, повернулась ко мне и, наклонив голову к плечу, сощурилась.

– Как это? – не понял я.

– Ну нет дна, – она дёрнула плечиком, удивляясь моей бестолковости.

– Ну как же без дна, Зилка! Даже у моря есть дно.

– А у нас нет, – объяснила Зилка и поскакала дальше.

Ну, нет, так нет.

– А купаться можно? – спросил я у Зилки, когда мы спустились вниз.

– Купайся... Здесь вода как в море.

– А ты?

– Нет, я не хочу, – нахмурилась Зилка и отвернулась от озера.

Наверное, побоялась измять или намочить своё платье.

Что ж, Зилка! В другой раз я бы составил тебе компанию и проявил солидарность. Но только не теперь. Ты ещё войдёшь в ложе молчаливого озера, хранящего какую-то тайну. А я, быть может, никогда больше не увижу его. Так позволь мне, Зилка, навсегда сохранить в памяти ласку бирюзовой озёрной воды.

Коварную ласку.

Я заплыл на середину озера, к тому самому месту, что манило сверху слепой чернотой. И опустил вниз лицо.

Не знаю, как меня не парализовало от ужаса. Вошёл бы в историю Вайермосо как ещё один пропавший утопленник.

Подо мной была бездна. Чёрная дыра, пустота, ничто. Только что в толще голубой прозрачной воды я видел, как покачиваются водоросли и суетятся рыбки. И вдруг обрыв, пропасть – врата ада!

Никогда ещё не плыл я так быстро. Я удирал, спасался бегством. Мне казалось, что задержись я ещё немного, и тьма обымет и поглотит меня.

Выскочив на берег, я спешно стал одеваться, натягивая одежду прямо на мокрое тело.

– Страшно? – голос маленькой Зилки успокоил меня.

Я взглянул на неё. Щуря глаза и морща нос, она внимательно наблюдала за тем, как я одеваюсь. Мне стало неловко. К тому же второй раз за день она пеняет мне за мою боязливость.

Я ничего не ответил и отвернулся от Зилки, сделав вид, что хочу отряхнуть этюдник.

– Мы туда на лодке плаваем, чтобы страшно было, – кивнула она на озеро.

– Зачем? – не поднимая глаз на Зилку, спросил я.

– Так... интересно.

Наверху, когда мы уже поднялись из котловины, я сделал два картона и один рисунок. Оба картона не удались. Не передал и сотой доли того, что хотел и мог бы передать. Сколько ни бился, улучшить не сумел. Разозлился и хотел порвать их, но передумал и подарил Зилке. Зилка осталась весьма довольна.

Привёл Зилку домой и поддался на уговоры Николь остаться на ужин. И тут же пожалел, потому что семейный будничный ужин оказался невыносимо скучным.

Поспешил к себе. Скинув этюдник и приняв душ, расположился на террасе. Сидел и всё ждал чего-то. А ничего не происходило. Стало вдруг тоскливо и одиноко.

Ничего не остаётся, как идти спать.