Светлана Замлелова - Блудные дети

Мы выпили по стаканчику, закусили печеньем, и тут всем, по-моему, стало понятно, что обсуждать больше нечего. Старик, очевидно, выдохся, ругая буржуев, и развернул газету. Старушка, смекнув, что я не понимаю ни слова из её рассказов, умолкла и только улыбалась да кивала мне. Я хотел уже распрощаться и отправиться восвояси, как вдруг мне в голову пришла превосходная мысль. Я извинился, объяснил старику, что ненадолго отлучусь, попросил подождать и убежал. Старик, уставившись в газету, деловито кивнул мне.

Дома я взял два этюда – те самые недоработанный и переработанный – и вернулся с ними к старикам. Я решил сделать им подарок. Но старики не сразу поняли меня и несколько раз спросили, что значат «эти картины». Когда же наконец они сообразили, в чём дело, страшно обрадовались, точно я подарил им вторую молодость. Снова я был усажен за стол, снова старик заговорил о Фиделе, а старушка залепетала по-испански. С новой, удвоенной энергией принялись они потчевать меня вином, печеньем, к которым присоединились хлеб, сыр и копчёная колбаса.

Домой я вернулся пьяным, а потому сразу лёг спать.

Сегодня утром принесли письмо от Рэйчел. Памятуя об обещанном сюрпризе, я поспешил вскрыть конверт. Внутри я нашёл фотографию Рэйчел в полный рост. Вот интересно, кто её снимал?

Она стоит, опершись о край какого-то стола. Распустила волосы, сняла очки, губы, кажется, подкрасила. Из одежды на ней чулки с кружевной резинкой и туфли на высоких каблуках. На обороте надпись: « Не забудть, какая тебе ждет супер классная, теплая, магкая и сексуальная женщина! » От конверта и фотографии пахнет духами Рэйчел.

Бедняжка!

Мы прожили вместе три месяца, а знаем ли мы хоть что-нибудь друг о друге? Понимаем ли, что каждому из нас нужно? Что можем дать мы один другому? И зачем мы вместе?

Моя жизнь состоит из одних вопросов. А где искать ответов – не знаю.

Ещё в понедельник мы условились с Клаусом, что я помогу ему с обустройством нового курятника. К трём часам я отправился к Баслерам. От прежних хозяев, переехавших куда-то в Латинскую Америку, у Клауса осталась небольшая каменная халупа. Её-то Клаус и решил переоборудовать под курятник. Работы оказалось немного. Мы вымели камни и сор, приладили дверь, устроили насест – и курятник был готов.

Николь позвала нас обедать. За обедом Зилка рассказывала, как они с ребятами ходили на озеро. Я заинтересовался: оказывается, здесь есть ещё и озеро.

– Да, тебе будет интересно, – подтвердил Клаус. – Очень красивое место. Горное озеро с морской водой и, кажется, соединяется как-то с морем. Утопленников в нём никогда не находят. Попроси Зилку, она покажет тебе.

Зилка, симпатичная, живая девчонка, сразу обрадовалась, что её выбрали в провожатые. И тут же заёрзала и заважничала перед братьями, толкнув локтем сидящего рядом Мартина. Мартин не преминул ответить, и у них с Зилкой завязалась настоящая потасовка. Но вмешалась Николь, и дети присмирели.

После обеда Зилка не отходила от меня ни на шаг. И когда я уже засобирался, первая спросила меня:

– А во сколько мы пойдём завтра на озеро?

Договорились, что в одиннадцать она зайдёт за мной.

Ужасный день!

Мне опять снился он . Снова какой-то дом, комнаты, и ощущение, что он где-то здесь, рядом. Ещё немного и я увижу его . Но нет, я не выдержу этой встречи! Сердце моё разорвётся на части от ужаса, который он внушает.

Я проснулся и сразу вспомнил о швейной машинке, что стоит на втором этаже. До первых лучей я не мог заснуть и лежал, скованный ужасом. Но с появлением солнца исчез кошмар, и я забылся глубоким, здоровым сном.

В девять меня разбудил телефонный звонок.

– Ты получил моё письмо? – игриво спросила Рэйчел.

– Да.

– Ну и как?

– Хорошо. Когда ты приедешь?

– Ой, – вздохнула она. – Понимаешь, я готовлю материал... Раньше двадцатого никак не смогу. Но на двадцатое уже взяла билет... Ты обиделся?

– Нет, что ты... Ты говоришь, двадцатое?

– Да. Это следующий четверг. Недолго, правда?

– Да.

– Всего неделя.

– Да.

– Ну ладно. А то дорого, ты знаешь.

– Да, конечно.

– Я ещё позвоню.

– Хорошо.

– Ну пока?

– Пока.

Значит, задерживается. Значит, сбагрили меня на этот... почти необитаемый остров, как Наполеона на остров Святой Елены, и успокоились. Избавились, значит. Рэйчел может и вовсе сюда не приезжать. Кончится моя виза, обнаружат меня, ну и вышлют домой. Впрочем, я законов местных не знаю, может, мне пожизненное заключение за это полагается или каторга. Ловко! Ничего не скажешь... Единственное, что мне остаётся, это ждать до двадцатого. А там... Там посмотрим...