Светлана Замлелова: Блудные дети

– Ну, спаси Господи! – радовалась вратарница, – спаси Господи! Ангела Хранителя!

Мы медленно выехали с территории монастыря. Вратарница на прощание поклонилась нам в пояс и перекрестила машину. «Девочки» махали ей, пока она не исчезла за поворотом.

Поначалу они молчали, но, пообвыкнув, разговорились.

– Ну так куда сначала-то? – спросила вдруг одна из них.

– Дык... К Валентине, конечно, – удивилась та, что сидела рядом со мной.

– А к Татьяне-то разве потом? – спросили сзади.

– Дык... потом, конечно. Успеется.

– Ещё к Пал Петровичу надо бы...

– Дык... До семи в больнице-то, – возмутилась моя соседка.

– А у Валентины хороший чай. Всегда что-нибудь у неё к чаю-то. Хлебушек, сырок...

– Да уж! У Татьяны-то ничего не допросишься! Всё пустым чаем поит.

– Ой, цайку хоцца!

Все «девочки» засмеялись.

– Я у мать Тавифы только две чашечки сегодня выпила!

– Да-а... Мать Тавифа сегодня бегает целый день.

– Дык... Праздник сегодня!

– Ой, спаси Господи! – кто-то шумно вздохнул сзади.

– Да не «спаси Господи», а «слава Богу».

– Да, да... – согласились все.

А я вдруг почему-то позавидовал этой старушечьей компании, проводящей время за распитием чая в разных домах.

– Ой! – всполошилась вдруг моя соседка. – Возле того красного домика нам остановите... Вот... вот... вот здесь.

Я остановил машину, и «девочки», кряхтя, выбрались на улицу. Я тоже вышел.

– Ой! Спаси Господи! – умилённо сказала старшая и поклонилась мне в пояс.

Остальные последовали её примеру.

– Спаси Господи!

– Спаси Господи! – заговорили они разом.

А старшая прибавила:

– Простите!

И я тоже поклонился им в пояс.

– Ангела Хранителя! – пожелали мне «девочки».

– Спаси Господи! – сказал я. – Простите!..

И они побежали пить чай в красный домик. А я поехал дальше.

И опять я рискую разочаровать читателя. Потому что здесь закончились мои странствия – всё вдруг стало ясным. Не простым, но именно ясным. Теперь-то мне кажется, что я всегда всё знал. Но как будто забыл или не мог вспомнить. И вот теперь всё открылось, я вспомнил.

В самом начале я выразил надежду, что, может быть, рассказ мой послужит кому-то предостережением. Я слабо верю в это. Но хочу лишь прибавить. Я всего лишь щепка, подобная множеству других таких же щепок. И все мы вместе – дети того беспокойного и беспорядочного времени, которое нещадно разметало нас по свету и, лишив всякой опоры, поставило перед сложнейшей на этом свете задачей: заново отыскать себя и свой путь жизни.

Мне надлежало сделать выбор, и вереница людей прошла передо мной. Я смотрел, пробовал, примеривался и наконец выбрал. Я выбрал жизнь. Не иллюзорную, знаковую, но настоящую, живую жизнь. Хочу работать, а не зарабатывать, хочу отдавать, а не брать только, хочу любить, а не заниматься любовью. Хочу стать частью мира, слиться с ним и, раскинув руки, взлететь. Коснуться голубоватой зелени кустов, чуть тронутых туманом, пронестись над чернеющим лесом, кувыркаться в свежем, душистом воздухе. И пусть звуки! Пусть соловей, филин, дергач, лягушки... И пусть пахнет травой, прелью, ландышем!

Конечно, всё это только идеи, образы. Я принял их в себя благодаря порыву, благодаря восторгу и, может быть, я не раз отступлю от них. Но восторг давно растаял, а впечатление осталось. Я как будто оказался с ним один на один и с радостью подчинился его силе. И подчинившись, я увидел свою цель. Неожиданно для себя я понял: «Вот, чего алкала душа моя!» И теперь я побреду к этой цели. Буду падать и спотыкаться, но встану и побреду дальше. Потому что это мой путь жизни, и я верю: он сделает меня свободным.

В заключение мне остаётся только сказать несколько слов о тех, с кем в своё время я счёл нужным познакомить читателя. Так, например, наш ректор оставил свой пост, и, по слухам, Институт обрёл нового хозяина. Говорят, новый ректор далёк от либерального пафоса и демократической риторики. Институт превратился в Академию, бесплатных студентов осталось совсем немного. Учиться хотя и дорого, зато престижно: наш «ликбез» вошёл в пятёрку популярнейших ВУЗов столицы. Бывшего ректора я недавно видел по телевизору. Он депутат Государственной Думы и ратует за обретение Россией национальной идеи. По телевизору я видел и Липисинову. Вчера в программе Сергея Булгакова. Речь у них шла... Как бы вы думали, о чём? О необходимости и целесообразности принятия закона, разрешающего на территории Российской Федерации однополые браки. Липисинова выступала апологетом этого «своевременного для России новшества». Апеллировала она при этом к декларации прав человека, учению Зигмунда Фрейда и опыту Западной Европы. От Рэйчел, кстати, ни слуху, ни духу. Как все они там – я не знаю. Также ничего решительно мне не известно о судьбах Виктории, Майки и Осипа Геннадьевича.