Маргер Заринь - Фальшивый Фауст

«Будь осторожен!» Маргарита заботится о том, чтобы Янис Вридрикис не заметил, с кем она провела вечер, — с горечью думает Кристофер, и в уголках его губ залегает кривая улыбка. — Муж!»

Этому мужу уже за восемьдесят.

— Гомункул! — Марлов разражается смехом. — Созданный мною гомункул! Я мог бы все рассказать Маргарите, но что бы это дало? У гомункула апартаменты и деньги, в холодную погоду нужна шуба, нужны дорогие сафьяновые сапожки, о Господи, в них еще краше выглядят ее прекрасные лодыжки и округлые икры.

Но, придя домой, Кристофер все забывает, его охватывает неистовая радость: он вспоминает теплые, немножко выпяченные вперед губы Маргариты, ее тело, да, даже выпуклость грудей. Он, правда, ощутил их через пушистую шубу, но от одного воспоминания в голову ударяет жар. В это мгновение Маргарита принадлежала ему, ему одному… Еще несколько часов назад руки Кристофер обнимали ее, пальцы гладили лоб, щеки, глаза… Еще пахнет ею ладонь. «Это запах Маргариты, — говорит юноша и касается губами своей ладони. — ее аромат… Эх брат, пропала твоя головушка!»

И Кристофер бежит посредине ночи на бульвар Райниса, прячется за дерево и смотрит вверх на окно Маргариты. Окно темно, темны все окна на той стороне. Маргарита спит. «Спи, моя хорошая, моя святая! Я люблю тебя!

А в третьей комнате за коридором, где кабинет Трампедаха, иссохший гомункул натирает спину гексаметилэнтетраминовой мазью. В свете тусклой лампы виден его злобный перекошенный лик. Гомункул читает молитву.

— Всемогущая ночь! Ты, что с маковыми лепесткам в лилейной рученьке… Накажи, о, накажи! Она возвращается в полночь, и каждый раз ее провожает какой-нибудь блудодей, она приказывает ему держаться поплотней к стене, дабы я не мог увидеть. На меня находит безумство, а она запирается в своей комнате, не открывает на мой стук, не отвечает на мольбу. Клянусь Фрейей и Фрикой, я сойду с ума. Ночь с маковыми лепестками! Уж лучше пусть она принимает их здесь, а я буду подглядывать в замочную скважину…

Но бульвар был пуст, точно вымерший, близился третий час, черт, обернувшись ветром, выл под замерзшим ветвями лип, плакал дурным голосом, еще немного и он тоже стал бы молиться.

Днем Кристофер не находил покоя. Пытался работать — не получалось, мысли кружились вокруг Маргариты. Почему они не условились о встрече? Как жить в такой безвестности? Вчера Кристофер заговорил было о свидании, но Маргарита ответила: «Жди, когда позову… Сам ничего не предпринимай!»

Не предпринимай! Так, терзаясь в ожидании, можно умереть от тоски, безжалостная! Под вечер он больше не мог усидеть на месте, оделся и поехал в Межапарк. Отыскал уединенную тропинку, пошел по ней, пока рядом в снегу не увидел маленькие глубокие следы. Их проложили красные сафьяновые сапожки Маргариты — тут она остановилась и обвила руками его шею. «Я люблю тебя!» Музыкант закрыл глаза, вытянул руки и что-то забормотал, он ведь был совсем простодушный мальчишка. (Дурень, ликовать бы тебе, а ты!)

Тропинка была плотно утоптана, видно, по ней прошло много людей, но странное дело — у озера она вдруг оборвалась. Дальше начинался замерзший простор. Тропинка выводила на маленький утоптанный пятачок под береговой кручей, где они оба вчера стояли, и там закончилась. Кристофер увидел сугроб, в котором искал свою шапку. Мгновение постояв, он обернулся и пошел назад той же дорогой, но не встретил ни одной живой души. Лес словно вымер, стало смеркаться…

Музыкант ждал день, ждал неделю. От Маргариты не было ни слуху ни духу. Хотя бы письмо прислала! А вдруг письмо по дороге пропало? Юноша, взволнованный, расспросил хозяйку квартиры. Нет, никаких писем на этой неделе не приносили, лишь счет за электричество… Как у него сейчас с деньгами?

— На следующей неделе, — говорит Кристофер. (Откуда возьмет, сам не ведает.) Может, сходить к Фрошу? Там остались ноты «Сарказмов», прекрасный повод… О «Сарказмах» больше не хотелось думать. Понял — неудавшийся опус… Такому дорога в печку — чем скорее, тем лучше!

О Господи, вторая неделя… Нет, дольше ждать он не в силах! Что делать? Вдруг Кристоферу приходит на память, что ключи, которые семь лет назад вручил ему Янис Вридрикис, лежат в ящике стола. Ключи от квартиры, целая связка — как и подобает управляющему барским домом с окладом десять латов в месяц. Янис Вридрикис, занятый трудами, забыл их забрать.

Каждое утро магистр спешит в контору, потом работает в заводской лаборатории… Кристофер тихо отопрет входную дверь, осторожно, чтобы не заметили слуги, проникнет в будуар. О боже, как она обрадуется его находчивости. Если паче чаяния Маргариты в этот момент не будет, он подождет. Почему его раньше не осенила такая прекрасная идея?