Мухаммед Диб - Бог в стране варваров

Пока Лаблак говорил, Си-Азалла не проронил ни звука. Однако тот, прикинувшись, будто счел его молчание проявлением сочувствия, продолжил как бы единственно для того, чтобы доставить собеседнику удовольствие:

— Мы готовы предоставить имеющиеся у нас средства для пользы нашего общего дела. Нашим соотечественникам. Мы говорим себе: «Ведь это наши братья! Мы должны помочь им в их нелегком труде!» Они обездолены, разобщены, нам необходимо их сплотить ради их же блага…

И опять он пустился в долгие мудреные рассуждения, вновь и вновь сводя их к одному и тому же, заканчивая почти каждый раз словами: «Если бы люди поняли наши намерения…»

Си-Азалла давно уже его не слушал; сам-то он догадался, куда метит Лаблак. Он, конечно, хочет расширить свое предприятие по производству лимонада, открыть новые филиалы, не нужно официальное разрешение, и он полагает, что Си-Азалла в состоянии ему это устроить или, если просьба уже подана, ускорить ее рассмотрение. Лаблак не хуже других знал о его дружеских отношениях с начальником канцелярии префекта Ваэдом. Но, вместо того чтобы сказать об этом прямо, он напускал туману, прикрывая свои истинные цели покровом ничего не значащих слов — в этом он был не одинок, многие прибегают к таким уловкам, не раскрывают карт даже там, где нет никаких причин что-нибудь утаивать, без всякой необходимости идут на ухищрения, изворачиваются. «Пусть себе изгаляется», — подумал Си-Азалла.

— У нас есть все что нужно — грузовики, конторы, сеть клиентов, налажен сбыт, есть и достаточный опыт. Друг мой, если бы вы знали, в каких условиях нам приходилось работать при… — Лаблак осторожно окинул взором зал и перешел на шепот, — при французах. С евреями сотрудничали. Уже тогда наши братья отвергли наше предложение помочь им. Тогда мы без долгих раздумий обратились к еврею — он тоже делал ликеры и развозил их на трех грузовиках, почти везде у него были покупатели, да и вообще у него было много такого, о чем мы не имели даже представления. Мы и говорили-то несколько минут, он сразу согласился, и мы ударили по рукам; в качестве гарантии он выписал нам чек в полмиллиона. Так-то, друг мой. Вот что значит дошлый человек. Перед такими людьми не стыдно шляпу снять. Толк в делах они знали. С тех пор этот еврей продавал наш лимонад; сам его выпускал, а предпочел продавать наш. Ну что, друг мой? Видите теперь, как поступают те, у кого есть коммерческая жилка? Нам не в чем было его упрекнуть. Да, это был человек особого закала. А наши еще не скоро раскумекают, что к чему, они еще дети. И если они стремятся…

Си-Азалла залпом выпил кофе и поднялся.

— Поживем — увидим, — бросил он и вышел, не обращая внимания на остолбеневшего Лаблака.

Оставшись в одиночестве, Лаблак покачал головой и проронил:

— Ну что я говорил? Доверяй им после этого!

Си-Азалле вдруг пришло в голову, что Камаль мог просто-напросто вернуться к себе домой.

Он пулей помчался через центр города. Примерно через четверть часа он уже стучал во внушительных размеров дверь. Справившись о том, кто он такой и зачем явился, Хейрия открыла, представ перед Си-Азаллой в дверном проеме.

— Подождите, я посмотрю, дома ли мсье Ваэд.

Она тут же прибежала обратно.

— Хозяйка приглашает вас войти. Она хочет кое-что с вами обсудить.

Си-Азалла молча последовал за Хейрией. Служанка отвела его в комнату хозяйки; на пороге он слегка заколебался, но, услышав из глубины металлический голос «Вы можете войти, здесь больше никого нет», отбросил всякие сомнения.

Тетя Садия! Сама мадам Ваэд не станет его принимать — он так и думал. Какая бы нужда ни возникла, она не осмелилась бы вот так запросто встретиться с ним. Значит, это она проскользнула мимо, когда он пересекал внутренний дворик.

— Садитесь сюда.

Ладонью старая женщина похлопала по дивану, на котором, подобно сфинксу, восседала собственной персоной, и не мешкая, не поинтересовавшись даже причиной в общем-то необычного визита, промолвила:

— Провидение привело вас к нам! Вы представить себе не можете, что надумал наш Камаль! Подумайте только, поднял руку на мать, совсем с ума спятил! Вообразите себе, Азалла, — на мать! Куда уж дальше!

Си-Азалла молча слушал старую женщину. «Камаль уже и здесь натворил дел», — промелькнуло у него в голове.

— И из-за чего? Из-за ерунды. Ему вдруг приспичило узнать, на чьи деньги он учился в Париже. На чьи деньги! Нет, подумайте только. Я говорю — все это пустяки, а он уперся как осел. Если бы вы только могли вообразить, что он нам тут устраивает, в какое приходит неистовство. Вы знаете его с младенческих лет — вы бы его не узнали. Кто бы мог предсказать, что наш милый, славный Камаль окажется когда-нибудь способным на такое? Но будьте осторожны, я ему рассказала, что это вы приносили мне каждый месяц деньги. У меня не было другого выхода, пришлось признаться. Вы сами дали промашку, не надо было вмешиваться. Если теперь вам достанется, вините самого себя.