Василий Швецов - Горькая новь

- Зря ты, Колесников, митингуешь здесь, но если ты такой заслуженный партизан, то почему не вступил в партию большевиков?

- Потому и не вступил, что в идеях с Лениным не сошёлся. Ленин много принёс народу бед и горя, а я не хочу в этом участвовать.

- У меня есть вопросы к судьям, - заговорил, сидевший рядом с Колесниковым, Буньков.

- За что вы осудили Абламского, Метлу и Краскова?

- За не сдачу в срок хлеба, как кулаков, нам было дано решение комбеда.

- А вы сами удостоверились, что у них был хлеб, и они его умышленно не сдавали. Или поверили на слово, известным всем лентяям Моргункову, Пирсову и Летайкину, которые имеют по одной кобыле, да и то запрягать их не умеют. Они не мало съели мужиков вот протоколы - то у меня.

- Решения комбеда считаем законным.

- Вы действуете не законно, по доносам и кляузам, судите без разбирательства, лишь бы устрашить народ. По - вашему все, кто имеет дом и скотину, тот и кулак. А мужики работают до упаду не досыпая. А товарищу Пинаеву не следовало бы повторять, как попугаю, в угоду "святым отцам" из кремля о банде организованной выдуманными кулаками. Вот Пинаев сидит, цел и не вредим, как огурчик, только обезоружен. Ни кто его не бил не оскорблял. Разве похоже наше восстание на оголтелую банду. С буржуями мы расправились в девятнадцатом году, а сейчас против насилия поднялись труженики. Как только мужики выразят письменный или устный протест, так кремлёвские апостолы поднимают крик. Контрреволюция, саботажники, кулаки и подкулачники! Арестовать, судить, сослать, расстрелять! Мужичье жрут, на мужике ездят, мужика же погоняют! Вот ваша политика.

- Ларион Васильевич, вас ищет нарочный из Сибирячихи. В зал вошла, тепло одетая женщина и подала Колесникову пакет. Тот прочитал и приказал отвести арестованных на квартиру. Вслед за ними все вышли на улицу. Мы с облегчением вздохнули.

Колесников ночевал вместе с сыновьями Авдеем и Мартемьяном, которым он поручил пулемёт "люис" и обучил стрелять из него. Спал Ларион очень мало, было тревожно. На его приказ о мобилизации он получил грубый ответ из Сибирячихи с отказом. Его не стали даже доводить до сведения народа. Этой ночью он написал второй приказ о мобилизации. Сыновья поднялись, спали они в одежде, надо привыкать по - походному. Колесников позвал Авдея:

- Эту бумагу прибьёшь на здание волости на видном месте и сразу возвращайся завтракать, а ты, Мартяха, своди лошадей на прорубь, напоить.

Из штаба, пришёл Уфимцев и доложил о прибытии из Тележихи Ивана Лубягина и сообщил, что большинство членов партии выехали ночью в Чёрный Ануй, там формируется какой - то эскадрон.

- Ну, пусть себе организуются, у каждого своё дело. Значит, снова придётся убивать своим своих, садись - ка завтракать с нами, а потом за работу.

Добровольно взявший на себя обязанности почётного знаменосца шестидесятилетний старовер - чашечник, бывший партизан, Фепен Фёдорович Дударев скоблил стеклом древко. Знамя было сшито из трёх цветов. Верхняя полоса была белая, средняя - красная, нижняя чёрная. При случае Фепен разъяснял:

- Вот белая, это императора Николая, красная наша крестьянская, мы были красные и побили белых, а чёрная коммунистическая, комиссарская да жидовская. Они власть подменили, всё у нас отобрали, в этом знамени вся Россия. Будучи партизаном, в 1919 году он тоже во втором эскадроне, которым командовал Колесников, возил знамя, только красное.

На здании волости на левой стене от входной двери, был прибит квадратный листок серой бумаги, размером не более тетрадного. С орфографическими ошибками, без знаков препинания.

Приказ N2

Командующего Сибирской добровольческой народной армии по Алтайской губернии.

с. Солонешное. 20 декабря 1921 года.

параграф 1

Все мужчины в возрасте от восемнадцати до сорокапяти лет, способные носить оружие и без телесного дефекта, считаются мобилизованными в народную армию по всей Алтайской губернии. Освобождаться по какой - то нужде будут по личному моему согласию.

параграф 2

Кто идёт добровольно, препятствий не чинить, пребывать в Солонешное организованно отрядами. А кто будет уклоняться, того разберёт полевой суд.

Командарм Колесников

По этому приказу не пришёл ни один человек.

Длинные, декабрьские ночи. Занятия в учреждениях начинались с девяти утра. Подходили на работу сотрудники волревкома, каждый останавливался у прибитой бумаги и прочитав быстро уходил в свой отдел. Между собой об отношении к этому приказу говорить боялись. Работа на ум не шла, нужные книги, бумаги, разные пособия разложены на столах, да так и лежали. В здании было тепло, и мы сидели на своих местах, раздевшись, но одёжу держали под собой. В кабинете председателя шел громкий разговор, Ранкс кому - то отвечал, что он не знает, куда девался Александров. Как и вчера в помещение набились повстанцы. Снова едкий табачный дым, маты да нецензурные разговоры. Из села ни кто не выезжал, не давались пропуски. На окраинах и у паскотинных ворот посменно по два три всадника дежурили круглосуточно. По деревне патрулировали конные разъезды. Возле школы толпились бабы, которым было поручено готовить и приносить еду арестованным продотрядовцам. Вокруг школы многочисленная вооруженная охрана. Сюда в фартуке принесла горячие калачи и вдова Илюшиха, у которой муж погиб в партизанах, на руках у неё осталось пятеро детей. Двое старших погодков пришли вместе с матерью. Илюшиха, вытирая слёзы, на чём свет кляла антихристовых слуг коммунистишек. У неё выгребли весь хлеб и забрали корову, оставили ей два мешка пшеницы и одну не стельную тёлку.